Большая часть вечера прошла спокойно, и Ретт почти сумел довести сделку до конца, когда ближе к одиннадцати МакГрегор-младший утащил его в сад.
Долгих пятнадцать минут в эфире стояла полная тишина. Ретт с трудом довёл работу до конца, а когда сидел в машине, Артур уже был у себя и снова улыбался. Кому? Молодому МакГрегору? Кажется, этот парень оказался единственный во всей этой чёртовой Англии, кто не строил из себя святого и не изменил своего мнения об Артуре. Теперь его свободные взгляды предстали перед Дугласом в новом свете.
Ретт ещё не успел толком разозлиться, когда изображение Артура погасло и сменилось другим, тоже принадлежавшим Артуру.
— Да, — Ретт взял трубку сразу же и почему-то ощутил себя подростком, застуканным с сигаретой.
— Ретт, — голос Артура звучал неуверенно, будто он сам не знал, зачем набрал номер, и эта неуверенность разозлила Дугласа ещё больше, но он изо всех сил постарался сдержать злость.
— Ты поздно, — только и сказал он, и крепко сжал мобильный.
Артур помолчал секунду, и Ретту почему-то показалось что там, в далёкой Англии, он улыбается.
— Я звоню сказать, что я тебя очень, очень люблю.
Сердце сдавила боль. Ретт не знал, чего в ней больше — неверия или чувства вины за свою неспособность поверить.
— Я тебя тоже, — сказал он тихо и нажал отбой.
Глава 40
Подарок
Последний экзамен был сдан в среду, а выйдя за двери университета, Артур увидел стоящего у чёрного аэромобиля Шелмана. Дуглас выделил ему две смены охраны, но Ричарда среди них не было. Встреча могла означать одно из двух: либо случилось что-то неладное, либо…
Ретт вышел из аэромобиля, развеивая все сомнения. Губы Артура поползли вверх, но замерли, когда взгляд его столкнулся с мрачным взглядом Ретта.
— Что-то случилось? — он подошёл к Дугласу вплотную, внимательно вглядываясь в выражение лица, но не рискуя соприкасаться с ним посреди улицы.
Ретт тоже с полминуты внимательно разглядывал Артура.
— Хотел забрать тебя, — сказал он наконец. — Мы собирались в отпуск.
Артур снова улыбнулся. Воровато оглядевшись, он привстал на цыпочки, чмокнул Дугласа в уголок губ и тут же скрылся в салоне аэромобиля.
В первую неделю на берегу Хрустального моря на Селене отношения их были такими же гладкими, как поверхность моря.
Ретт старательно отслеживал момент, когда Артур снова потянется за мобильным, чтобы проверить своего неведомого адресата, но тот ни разу не взял в руки телефон. Всё говорило о том, что о новом увлечении Артура нужно забыть, как забыл о нём сам Артур, но ревность продолжала свербить в груди.
Ретт изо всех старался расслабиться — казалось, серебристая морская гладь, бледно-голубое небо, нежное тело в объятьях — всё способствовало этому как нельзя лучше, но Ретт никак не мог заставить себя не думать о том, что Артур каким-то образом умудрился завязать переписку с неизвестным лицом. Можно было, конечно, объявить тотальную проверку, обвинив его в производственном шпионаже, но Ретт сильно подозревал, что это не сделает их отношения лучше.
Он уже смирился и решил отложить выяснения до возвращения на Асторию, когда самому ему начали названивать адвокаты, и настроение снова пошло прахом. В конце концов они продержались на Селене две недели, и Ретт попытался отпроситься домой.
Артур, хмурясь, согласился, но сказал, что не видит смысла оставаться на море в одиночестве. Отпуск состоялся, но в урезанном масштабе. Ретт вернулся к судебному процессу, а Артур — к переговорам с Дэвидом Гарднером. К его заметному удивлению, за прошедшие два месяца Гарднер скупил несколько фирм, с которыми Эссекс планировал заключить сделку о покупке тех самых навигаторов, которые отказывался продавать сам Гарднер. Ещё две обанкротились, и остальные, судя по всему, двигались тем же путём.
Первой мыслью было доложить о ситуации Ретту, но по здравому размышлению Артур решил, что тот лишь заведётся лишний раз — в конце концов, проблема с Гарднером была на его совести, и решать её он должен был сам.
Артур провёл ещё три этапа переговоров с одинаковым успехом. К середине сентября Гарднер согласился снизить цену с ночи до вечера, но от этого Артуру не было легче: он прекрасно представлял реакцию Дугласа как на первое, так и на второе.
Неожиданной подмогой в этом деле оказался Клаус Бёлер. Он случайно застал обрывок разговора Эссекса с Гарднером и, вопреки опасениям Артура, тут же согласился с мыслью юноши о том, что говорить об этом Ретту не стоит. Он взялся отыскать надёжного поставщика в обход Гарднера и уже через пару недель предложил Артуру контракт с небольшой эрханской фирмой. Сделка выглядела выгодной во всех отношениях, и Артур согласился.
Проблема с Гарднером, впрочем, была лишь отодвинута на второй план, потому как к зиме истекал ещё ряд контрактов, которые он мог не продлить.
Бёлер обещал взять на себя решение и этой проблемы, но Артур такой перспективе не слишком обрадовался и продолжал искать другие варианты.
Клаус вообще оказался для Артура своеобразной отдушиной.
Танака и Бёлер были, наверное, единственными живыми людьми, к кому Дуглас его не ревновал. С Танакой было интереснее — он относился к Артуру вполне спокойно, не делал никаких намёков. Говорил мало, но время от времени высказывал вполне дельные советы, среди которых чаще всего почему-то повторялся один: не верить Бёлеру.
Но у Танаки было мало времени, и пустой болтовни он не любил. Бёлер же легко и непринуждённо, с достоинством истинного аристократа, поддерживал любой разговор. Первое время в его отношениях с Артуром скользило напряжение, но оно довольно быстро сошло на нет. Артур так и не понял, считался ли он для обаятельного немца чем-то большим, чем просто «мальчиком Дугласа», или Клаус просто смирился с капризом своего друга. Так или иначе, вёл он себя предельно корректно и не раз выручал Артура в вопросах бизнеса.