В начале октября Ретт обещал уехать в очередную командировку. Артур вернулся домой в квартиру, внезапно показавшуюся холодной и пустой, и отправился на кухню, чтобы приготовить глинтвейн — хотелось чего-то, что могло бы согреть и тело, и душу.
Едва подойдя к столу, он увидел на нём свёрток и замер. Протянул неуверенно руку и отдёрнул её назад.
— Девятое октября, — тёплые руки легли ему на пояс, и Артур обнаружил, что по телу пробегает жар.
Губы невольно расплылись в улыбке.
— Я не праздную, — сказал он тихо.
Ретт уткнулся носом ему в плечо и вдохнул пряный запах корицы.
— Зато я праздную.
Артур перехватил его руки, крепче прижимая к себе, и зажмурился.
— Прости, что не сделал этого в прошлом году, — сказал Ретт, не отрываясь от его плеча.
Артур наклонил голову, давая волосам упасть на лицо, и торопливо замотал ей.
— Ретт… — выдохнул он.
Ретт развернул его лицом к себе и заставил прижаться щекой к своей груди.
— Ну? Ты ещё не так стар, чтобы бояться дней рождения.
Артур снова замотал головой.
— Ты не понимаешь… Это тот день. Тот день, когда Карлайл…
Ретт надавил ему на затылок, плотнее прижимая к груди, и поцеловал в макушку.
— Тихо. Тихо, малыш. Его нет. А мы с тобой здесь. И это твой день. Наш день, а не его.
Артур до боли вцепился пальцами в бицепсы Дугласа и прерывисто вздохнул.
Ретт чуть приподнял его лицо и осторожно поцеловал. Потом ещё раз, постепенно заставляя отвлечься от тягостных воспоминаний.
Потом легко подтолкнул, заставляя опереться бёдрами о стол, переместил руки ему на спину, позволяя чуть откинуться назад. Артур выгнулся, покорно открываясь ему навстречу, и Дуглас впился поцелуем в белое горло, а потом стал едва заметно спускаться губами вниз — в вырез рубашки. Освободив одну руку, он принялся осторожно расстёгивать пуговицы на рубашке. Ретт не торопился, позволяя и себе, и любовнику насладиться каждым мгновением. Он знал, что сейчас не время для страсти, и именно этот вечер должен запомниться Артуру совсем другим, непохожим на тот, что он пережил четыре года назад.
Артур плавился в его руках, подставляя поцелуям белую грудь, бёдра его судорожно сжимались, обхватывая бёдра Дугласа и теснее прижимая его к себе. Руки скользили вдоль плеч любовника, ощупывая твёрдые как камень мышцы.
Ретт стянул с Артура брюки и, бросив их на пол, прижался к обнажённому паху, наслаждаясь прикосновением к раскаленной плоти.
Артур чуть отодвинулся, затуманившимся взглядом рассматривая его лицо.
— Хочу запомнить тебя, — прошептал он и провёл кончиками пальцев по щеке Дугласа.
Ретт чуть отодвинулся, позволяя ему продолжать, и сам стал неторопливо расстёгивать рубашку.
Пальцы Артура медленно скользили вниз вслед за его собственными, оглаживая смуглую кожу и узловатые мышцы.
Ретт сбросил рубашку на пол и снова приник к Артуру, тело к телу, целуя уже искусанные сладкие губы, теребя их губами и всё ещё наслаждаясь дурманящим ароматом корицы.
Только насытившись немного этой сладостью, он снова вернулся к одежде, освободился от обуви, сдёрнул вниз брюки и бельё и тут же поддался рукам Артура, притягивающим его вплотную.
Тонкие пальцы юноши легли на оба их члена, равномерно поглаживая. Он высвободился из плена губ Ретта и теперь сосредоточенно изучал собственные движения.
Дуглас положил собственную руку с другой стороны, и пальцы их переплелись. Лбы соприкоснулись, и Ретт почувствовал горячее дыхание любимого на своих губах. Как заворожённый он наблюдал за движениями любимых пальцев, пока наслаждение не подступило совсем близко.