В конце концов Артур успокоил себя тем, что его разговор наверняка прослушивался, и Сидзуити сам решит, что следует делать в этой ситуации, но всё же когда он выходил из аэромобиля, настроение его стремилось к абсолютному нулю.
Прежде чем двинуться в сторону парка Артур убрал руки в карманы и осторожно нащупал пистолет. Ретт не раз говорил ему, что так открыто таскать с собой оружие — по сути провокация по отношению к возможным агрессорам, но тем не менее так Артур чувствовал себя немного спокойнее.
Он двинулся вдоль аллеи, вдыхая запахи молодой листвы и свежей травы и потихоньку успокаиваясь. Груз на сердце однако никуда не пропадал.
Шагах в двадцати от монумента Основателям — массивной и грубо сработанной скульптуры, изображавшей толпу людей в скафандрах, — он остановился и махнул рукой стоявшему у постамента юноше в лёгкой весенней куртке.
— Тони! — крикнул он, делая ещё пару шагов вперёд, и замер, когда юноша обернулся. На Энтони он мог быть похож только со спины — грубые черты лица и плохо ухоженные пряди слипшихся волос выдавали человека абсолютно другого круга и воспитания.
Лицо незнакомца растянулось в улыбке. Артур плотнее сжал пальцы на рукояти пистолета и остановился.
— Эссекс? — произнёс незнакомец.
— Возможно.
Парень посмотрел куда-то через его плечо, и по спине Артура пробежала волна мурашек.
— Он, — бросил собеседник.
Артур услышал за спиной звук шагов, но обернуться не решился, опасаясь попасть в ловушку. Впрочем, ловушка уже захлопывалась — и он понял это, когда чьи-то руки сдавили его плечи.
— Это нападение? — спросил он ровно, ещё не решив точно, как следует реагировать. Рука уже тянула пистолет из кармана, но он всё ещё боялся, что ошибся и принял за реальность собственные страхи.
— Просто кое-кто хочет с тобой поговорить…
Фраза незнакомца оборвалась на полуслове, а взгляд его расфокусировался. В ту же секунду руки, лежавшие на плечах Артура, исчезли, и он, уже не успевая думать, достал пистолет и не целясь разрядил обойму в рванувшегося к нему противника. Парень оседал на землю долго, будто в замедленной съемке. На груди его стремительно расцветали алые маки, а из уголка раскрытых в крике губ показалась капелька крови.
Артур не слышал крика, только бешеный стук крови в висках, а затем развернулся и увидел за спиной ещё двоих парней. Один скрючившись лежал на земле. Другой, выгнувшись дугой, пытался оторвать от горла сжимавшую его шею руку Дугласа.
Ретт отбросил сигарету в сторону и остановился в тени деревьев, когда увидел стоящего у постамента паренька. Тот был немного выше самого Артура, но держался как-то развязно и с первого взгляда вызывал раздражение. Впрочем, Ретт предпринял последнюю попытку сдержаться и решил посмотреть, что произойдёт дальше. Снова причинять Артуру боль не хотелось.
Артур окликнул незнакомца и тот обернулся. Затем произошла какая-то заминка. Они успели обменяться парой фраз, прежде чем от тени деревьев отделились ещё двое ребят покрупнее и приблизились к Артуру.
Ретту становилось всё равно — если эта встреча и была добровольной, в чём он теперь сильно сомневался, — то она окончательно перестала ему нравиться.
Когда один из мужчин положил руки Артуру на плечи, что-то внутри со звоном оборвалось, и Ретт рванулся вперёд.
Первый рухнул на землю с выбитым коленом после простого удара сбоку и явно не собирался подниматься в ближайшие секунды, так что Ретт переключился на второго и сдавил его горло в захвате. Парень был выше на полголовы — типичный громила для простых и грязных дел, но оторвать от себя руку Дугласа, охваченного яростью, никак не мог, — как не мог и Ретт сходу свернуть накаченную толстую шею.
Что произошло дальше — Ретт не понял, но и разбираться не стал — прозвучала серия выстрелов, и худощавый парнишка рухнул на землю, истекая кровью, а Артур медленно повернулся и посмотрел ему в глаза.
Эти глаза были другими — в них плескался голод. Этот голод был заразителен, как чума, и Ретт в последний раз напряг руку, ломая шею нападавшему. Он сам не соображал, что делает, тело само отвечало на зов этих хищных глаз.
— Ретт… — выдохнул Артур, провожая взглядом оседающее на землю массивное тело, а затем дёрнулся всем телом, метнулся к Ретту как выпущенная из лука стрела. Пистолет выскользнул из его рук на землю, а сам Артур толкнул Дугласа назад и едва ли не протащил несколько метров, проламывая его телом запущенный шпалерник. Ретт ощутил под лопатками ребристую кору дуба, а на боках — щекочущие горячие пальцы, легко пробравшиеся к нему под пиджак. Одной рукой изучая его тело, другой Артур дёрнул вниз узел галстука, распуская его, и принялся расстёгивать рубашку, почти срывая скользкие пуговицы. Губы его оказались на обнажившейся шее и впились в ярёмную впадину, а затем проследили путь вдоль ключицы.
— Псих, — выдохнул Ретт, не в силах сдержать счастливый смешок. Он стиснул Артура в объятьях и развернул, прижимая его самого спиной к стволу дерева.
— Хочу тебя, — Артур прогнулся, потираясь пахом о его бедро.
Сердце колотилось так, что Ретт едва чувствовал руки. Он не стал возиться с рубашкой, попросту сдёрнув вниз брюки Артура и подхватив его за бёдра, поднял в воздух. Губы Ретта ещё блуждали по лицу юноши, пытаясь поймать его, но те лишь скользили по шее Дугласа и никак не хотели поддаваться в ответ.
Артур обхватил бёдрами торс Дугласа, и только тут Ретт понял, что тот уже успел избавиться от собственных брюк, и теперь плоть юноши вовсю трётся об его обнажённую плоть — кожа к коже.
— Чёрт, — выдохнул Ретт и, приподняв Артура ещё выше, с размаху насадил на себя. Он отчётливо видел, как выгнулось от боли тонкое тело. Пальцы Артура впились ему в плечи, оставляя на коже красные пятна, но в глазах по-прежнему светился всё тот же бешеный голод.
Артур дёрнул бёдрами, пытаясь заставить Ретта пошевелиться, и, разглядев в его глазах ответный огонь, повёл ими по кругу.
Дуглас глухо застонал, перехватил его за спину и, притянув к себе, всё же впился в его рот.