Артур дышал медленно и глубоко. Ретт ясно видел, что он не спокоен, но Артур продолжал молчать.
Ретт опустил ладонь ему на затылок и осторожно погладил. Артур, замерший будто суслик на прицеле, медленно оттаивал.
— Я не хочу сейчас об этом говорить, — сказал он наконец. — Ни о чём не хочу говорить, Ретт. Мне…
— Тшш… — Ретт осторожно поцеловал его в висок, и Артур как-то обмяк, не только расслабляясь, сколько сдуваясь как воздушный шарик.
— Давай я тебя отвезу, — сказал Ретт, продолжая поглаживать его по затылку.
Артур чуть приподнял глаза, в которых мелькнула неожиданная злость.
— У тебя же работа.
— Плевать. Не хочу отпускать тебя. Только не сегодня.
Артур устало кивнул, но когда Ретт потянул его к машине, вцепился в локоть Дугласа изо всех сил, будто боялся, что тот сбежит. Всю дорогу до дома он льнул к плечу Ретта и тот жалел лишь о том, что вынужден удерживать руки на руле. Вечер прошёл тихо, Артур всё так же молчал, но Дугласу показалось, что в глазах его поселился страх.
С одиннадцати часов Артур не мог успокоиться. Руки дрожали в преддверии начала аукциона. На счету у него скопилась пара миллионов, и до сих пор он думал, что эта большая сумма. В сравнении с долгом она казалась настолько жалкой, что он мог лишь корить себя о непредусмотрительности, хоть и не знал толком, что мог бы изменить, чтобы достать нужную сумму. Разве что… Гарднер.
Артур против воли возвращался мыслями к вчерашней беседе. Один раз он уже согласился лечь в постель к мужчине за долги. Вряд ли в этот раз было бы намного хуже. Или всё-таки… Артур дёрнул плечами. Он не хотел знать как это — с кем-то другим. Это было бы предательство. Если бы не было Ретта… Может быть.
Артур тихо взвыл едва удерживаясь, чтоб не начать кусать ногти. Нужно было всё сказать Ретту. Всё целиком. И про дом, и про Гарднера. Пусть бы решал сам. Пусть бы отказал. Пусть бы объяснил, что этих денег нет или… Кто знает… может он бы просто их дал?
Артур ударил кулаком по столу, проклиная свою глупость. Руки сами тянулись к телефону — и тут же замерли. Перед глазами стояло улыбающееся лицо Мартина. Таких любит Ретт. Ему хватает проблем без жалоб и нытья. А дом — это просто дом. Куча камней. Камней, где он рос и где росла Люси, но ведь это всего лишь чувства… Глупые сантименты. Камни — это камни. Рисковать отношениями с самым близким человеком ради камней он не хотел.
Чего доброго Дуглас мог решить, что Артуру нужны от него только деньги. А может, и сейчас так думал… Гарднер ведь был прав. Если посмотреть со стороны — он всё ещё просто содержант. Сам он давно перестал ощущать своё положение, но что думал Дуглас — он не знал. Он говорил о любви, но это никогда не мешало ему причинять боль. Так может слова эти стоили не так много, как казалось поначалу?
Артур вздохнул, обрывая поток сумбурных мыслей, когда на экране высветилась первая ставка.
Почти час прошёл в каком-то странном отупении. Сердце колотилось как бешенное. Он знал, что ничего уже не может изменить, но всё равно не мог заставить себя оторвать взгляд от монитора в надежде на чудо.
Соперников оставалось всё меньше. Артур мысленно отметил про себя ту метку, на которой почти все они отсеялись — шестьсот. Двое самых упорных поднимали ставки так, будто это в самом деле была не просто куча камней. Сердце замирало от смутной надежды, — если бы одним из них был… Артур помотал головой. Он не просил. Значит и надеяться было не на что. Кто бы из них не победил, усадьбы он уже не увидит.
К концу торгов Артуром овладело равнодушие от осознания неизбежности, и он даже не заметил, как сменилась последняя ставка. Услышал только удар молотка и тут же закрыл ноутбук.
Работа шла с трудом, но он твёрдо решил, что дотерпит до конца дня, а затем встал и направился к кабинету Ретта. Ехать домой в одиночестве — пусть одиночество и означало присутствие пятерых незнакомых охранников и шофёра, — он сейчас просто не мог.
Картина, представшая его взгляду, казалась каким-то отрывком из затяжного кошмара — Ретт сидел напротив Мартина и говорил с ним опять. Артур сжал зубы.
— Мистер Дуглас, — позвал он, но голос вышел совсем неофициальным. Изображать что-то не было никаких сил.
— Артур, — на сей раз Ретт тут же встал и шагнул к нему, но замер, покосившись на Мартина, и от этого Артуру захотелось привалиться плечом к дверному косяку. Всё, что было у него, он придумал сам. Всё, что как он думал принадлежало ему, на самом деле было чужим. И дом, и Ретт.
Он даже не заметил, как Ретт поймал его руку и крепко сжал.
— В общем, как договорились, мистер Мартин, — произнёс он поворачиваясь к испанцу, и тот кивнул. Затем всё-таки приобнял Артура за плечо и, выйдя в приёмную, бросил Сандбергу. — Закройте кабинет, — а потом медленно повёл Артура к лифту, будто больного.
В этот раз они оказались в аэромобиле Артура. Перегородки не было, да и сидения плохо подходили для объятий, потому Ретт просто сжал его руку и не отпускал до самого конца пути.
Артур не смотрел на него. Ретт видел только точёный профиль и почему-то ему казалось, что в глазах Артура сейчас мелькают проносящиеся мимо поезда.
Заговорил Артур в лифте.
— Сколько я стою, Ретт?
Ретт вздрогнул и повернулся к нему.
«Всё, что у меня есть», — промелькнуло в голове, но вслух он сказал.