В конце первой недели Артур осторожно спросил, не разрешит ли ему Ретт переехать на неделю в отель.
Ретт ответил чётко и однозначно: «Нет».
Дальнейшие обсуждения не имели смысла. Дверца клетки захлопнулась.
Ретт тоже ощущал тошноту. Тошноту от мыслей о том, что к этому телу, казавшемуся таким нежным и чистым, и так знакомо пахнущему сладкими специями, могли прикасаться чужие пальцы. От одной мысли о том, как ложились чьи-то чужие руки на мягкие ягодицы, выворачивало наизнанку. О том, как входил между ними чей-то член, он не хотел и думать. Не хотел — и не мог. Картина, которую он увидел, взглянув в приложение в тот роковой вечер, стояла перед глазами днём и ночью. Он уже простил Артура и хотел лишь одного — чтобы вечером тот пришёл ночевать домой, а не в отель, когда заглянул в телефон и увидел тонкое тело, распятое на грязной стене, выложенной бледно-зелёным кафелем.
Остаток вечера слился в фильм ужасов, снятый на плёнку, испачканную кровью. Всё, что происходило потом, делал будто бы не он — и всё же он не был уверен, что не сделал бы этого сам. Было тошно — тогда и до сих пор.
Видеть Артура было невыносимо. Каждую секунду он пытался понять, уместить в голове — что за существо находится перед ним? Его Артур? Артур, нежно льнувший к его плечу в машине. Артур, опиравшийся спиной на его грудь и осматривавший сверху вниз панораму Фобоса. Артур, просыпавшийся в его объятьях и сладко тянущийся за ритуальным поцелуем… или Артур, расставивший стройные упругие бёдра, прильнувший щекой к грязной стене и ласкавший самого себя, пока чужой мужчина входит в него сзади.
Два образа не хотели сливаться в один. Первому Артуру он готов был простить всё. Второго он хотел убить, уничтожить, чтобы только тот не осквернял собой его дом и его постель.
Находиться рядом было невыносимо, но Ретт отчётливо ощущал, что если отпустит Артура сейчас — назад тот уже не придёт. Никаким.
И он продолжал мучить себя, заставляя ложиться в их общую постель и крепко прижимать напряжённое, но такое тёплое тело к себе.
Он судорожно искал выход — и не мог его найти.
Разговоры с Карлосом больше не приносили удовлетворения. Он ненавидел испанца за то, что он встал между ними. Все дела решались через секретарей, и на них же Ретт спихнул львиную долю собственной работы.
Работать он не мог. Не мог сосредоточиться и говорить о бизнесе. Руки то и дело тянулись к мобильному, но теперь уже не для того, чтобы полюбоваться любимым овалом нежного лица, а для того, чтобы проверить где Артур и с кем. Паранойя переходила все границы, и Ретт отчетливо понимал это.
К середине второй недели он вспомнил, что пришло время определяться с отпуском, который был запланирован на июль, однако поговорить о нём с Артуром Ретт до сих пор не успел. Нужен ли он сейчас — Ретт не знал. Представить, что они на две недели окажутся заперты в одном общем пространстве было невыносимо. Однако, подумав, Ретт решил, что отпуск всё же нужен. Им нужно было уехать. Избавиться от стен, которые напоминали о случившемся, от людей, которые вторгались в их жизнь, заново поверить, что их только двое и они всё ещё любят друг друга.
В том, что любовь никуда не делась, Ретт не сомневался. Слишком больно было ему смотреть на Артура. И в глазах юноши он видел ту же тягучую боль. Артур хотел быть с ним. Нужно было просто переступить барьер, разделивший их, как они делали уже не раз. И Ретт решился — он попросил забронировать отель с десятого числа и вечером того же дня поставил Артура перед фактом. Он не сомневался, что тот будет против. Это не имело значения. Артур был против всего, что придумывал Ретт, но лишь до тех пор, пока не пробовал это на вкус.
Артур долго смотрел на него глазами полными боли и ужаса.
— Я не могу, — выдавил он наконец.
Это было ожидаемо, и Ретт лишь пожал плечами.
— Я всё уже решил.
Артур сглотнул. Ретт мог бы сказать жёстче. Суть понимали они оба. Решения принимал только один.
— Сессия, — сообщил Артур через несколько минут молчания. Они сидели за столом и пытались ужинать, хотя аппетита не было ни у одного из них.
Ретт поднял взгляд от тарелки и посмотрел на Артура.
— Сессия продлится до двенадцатого, — продолжил Артур, чувствуя, что оказался на верном пути.
— Это не проблема, — Ретт пожал плечами. Последний раз посмотрел на спагетти, от которых тошнило так же, как и ото всего вокруг и, взяв тарелку, вывалил её содержимое в мусорное ведро. — Я заберу тебя из колледжа. Пришли мне расписание.
Фраза была привычной и… уютной. По крайней мере могла бы быть, если бы не отвратительное чувство тошноты.
— Пришлю, — сказал Артур.
Свою тарелку он, вставая, оставил стоять на столе, как делал это всю прошедшую неделю. Заставить себя заниматься хоть чем-то по дому он попросту не мог.
Он вышел и направился в кабинет, где готовился к предстоящим экзаменам. Плотно закрыл дверь и, покопавшись в ящиках, достал телефон — тот, второй, по которому ни разу ещё не звонил.
Трубку взяли сразу.
— Это я, — сказал он тихо, не желая называть собеседника по имени.
— Артур, — Гарднер явно пребывал в хорошем расположении духа, — вы всё-таки решились? Я так и знал.