Секунду Гарднер молчал.
— Значит, я был прав. Вы просто шлюха.
Артур вздрогнул, зрачки его расширились, и он тут же выдернул руку.
— Не злитесь, Артур. Я не хочу вас задеть.
Гарднер встал и шагнул в сторону ожидавшего их аэромобиля. На полпути он остановился и тихо произнёс:
— Всё-таки не понимаю, что он в вас нашёл.
В тот вечер над Асторией шёл дождь. Сквозь окна пентхауса нельзя было разглядеть ничего, кроме сплошной стены воды.
Ретт стоял, опершись лбом о стекло, и смотрел вниз. Он вспоминал, как в это время Артур падал на диван и включал телевизор — всегда в одно и то же время, был Ретт дома или нет. Долго щелкал пультом. За эти несколько минут выражение его лица успевало отразить всю гамму чувств — мечтательную улыбку, искорки смеха в глазах, потом почти детскую обиду, усталость, разочарование. Затем он морщил нос и нажимал кнопку «отключить». Тянулся за книгой, лежащей на столе. Смешно подпрыгивал, поудобнее устраиваясь на диване. Накрывался пледом и принимался читать. Он мог читать одну книгу долго, но всегда дочитывал до конца, — а потом она оказывалась на полке в кабинете среди таких же старых бумажных книг. Ретт мог бы назвать их по памяти все до одной, хотя сам читал далеко не все.
Он готов был простить всё и всё отдать, только бы сейчас на экране мобильного можно было увидеть этот сморщенный носик и раздражённое движение руки. Но камеры продолжали показывать серый шум.
Глава 65
Фотографии, камеры, телефон
По возвращении из Швейцарии чуда не произошло — Артур оставался так же холоден. Лишь стал более задумчив, и язвительность его приобрела какую-то особенно острую и в то же время отчаянную форму.
Если поначалу всё это могло сойти за игру, то теперь Дэвид видел откровенное неприятие, которое лишь усиливалось, когда тот пытался подобраться к Артуру поближе.
Гарднер по-прежнему приглашал его, когда работал или читал, но удовольствия это приносило всё меньше. Он мог бы потерпеть отсутствие постельных отношений. В конце концов, ему давно уже было не семнадцать. Но когда он представлял себе, как Эссекс будет сидеть рядом с ним, в его фантазиях кабинет должен был наполняться уютом. Камин, полки со старыми книгами… И хрупкий мальчик, сидящий на диване и глядящий в огонь. Ещё в начале весны он был уверен, что однажды увидит это, и подготовил всё — гостевую спальню, костюмы… Немалого труда стоило узнать точные мерки у портного с Астории, который шил для Эссекса, но Дэвид хотел, чтобы всё было безупречно. Он знал, что просто роскошью избалованного маленького аристократа не поразишь. По крайней мере, в этом он относительно Эссекса не ошибся — он в самом деле был капризным отпрыском старинного рода, не желавшим признавать, что мир изменился. Он не уловил чего-то ещё, и Дэвид никак не мог понять, чего именно.
С его точки зрения операция по захвату была произведена предельно красиво. Любой юнец, привыкший к вниманию со стороны мужчин, должен был оценить масштабы и изящество — а Артур, безусловно, принимал подарки и отказывал поклонникам не в первый раз. Это Дэвид видел в каждом отточенном движении его рук.
Самым сложным было подгадать момент с перекупкой особняка. В какой-то момент Дэвид всерьез начал опасаться, что Дуглас достаточно безумен, чтобы грохнуть в это дело все свои деньги — однако друзья в «Дуглас корп» вовремя сообщили о переформатировании производства, снизив тем самым риск.
И всё равно Дуглас напоследок выжал его по максимуму. Гарднер с трудом мог поверить, что противник в самом деле готов бросить на это дело всё, — но всё же решил перестраховаться с последней ставкой. Дуглас то ли окончательно спятил, то ли упёрся в своём вечном кредо никогда не отступать.
Никогда не отступать… это было глупо. Дуглас не мог не знать, что они в разных весовых категориях. Недостаточно одного поколения хоть сколько удачливых дельцов, чтобы сколотить такое состояние, как то, что собирали Гарднеры на протяжении двух веков. И всё равно он хотел драться.
Гарднер, сидевший за своим дубовым столом и упорно пытавшийся сосредоточиться на свежей газете, повёл плечом и поднял взгляд на своё приобретение.
Артур в самом деле хорошо смотрелся в уголке у камина. Фантазия Дэвида ничуть не подвела. Только смотрел он не на своего покровителя, а куда-то за окно, на небо.
Ещё одним обстоятельством, сбивавшим Гарднера с толку, было то, что Артур до сих пор не заговорил об особняке. Будто бы ему вовсе было безразлично, кто выиграл этот аукцион.
Дэвид не хотел поднимать эту тему первым, потому что не решил ещё, как лучше разыграть эту карту. Безусловно, Эссекс хотел бы вернуть поместье себе. Но стоило вернуть ему документы, как он мог бы попытаться сбежать или сотворить ещё какую-то глупость. В возможностях своей охраны Гарднер не сомневался, но рисковать лишний раз не хотел — в конце концов Дуглас наверняка так же был уверен в своих ребятах.
Гарднер размышлял о том, чтобы оговорить какой-то срок. Например, полгода — столько времени ему вполне хватило бы, чтобы наиграться с новой игрушкой. А потом… Если бы ему вдруг захотелось продолжения, всегда можно было найти новый способ привязать Эссекса к себе. Да и тратить больше времени на человека, не отвечавшего и толикой взаимности, Гарднеру не очень хотелось. Достаточно было просто установить своё господство — но именно это сделать не получалось никак. Эссекс продолжал смотреть за окно, в то время как должен был смотреть на него.
— Вам скучно? — спросил Гарднер, устав наблюдать за этой неподвижной статуэткой из хрусталя.
Артур повёл плечом.
— Признаюсь, я привык к более содержательному времяпрепровождению.
— Вам нравилось работать в «Дуглас корп»?
Артур посмотрел на Гарднера, и тому почудилось презрение.
— Вы считаете, что Дуглас дал мне эту работу, чтобы я не скучал? — спросил он.
— Не вижу других причин.
Артур поджал губы и отвернулся к окну.