— Я с ним не спал! Я уже сказал тебе…
— И как только повесил трубку, встал на колени между его ног. Он слышал наш разговор, скажи, Артур? Он смеялся вместе с тобой?
Ретт замер, когда ладонь Артура врезалась в ему в лицо. Боль была не сильной. Куда больше было удивление, и он замолк пытаясь осознать, что произошло.
— Я к нему даже не прикоснулся, идиот! Я не смог! Я ни с кем не могу… кроме тебя…
— С той мразью в клубе ты тоже не смог?
Артур отвернулся, но лишь на секунду, а затем с неожиданной силой оттолкнув в стороны руки, Ретта схватил его за плечи.
— Да что мне сделать, чтобы ты мне верил, а Ретт? Я тебя ненавижу, честное слово. Так ненавижу — и всё равно не могу быть ни с кем кроме тебя! А ты не можешь этого понять. Ты думаешь, я не мог бы остаться с ним? Я ведь сам тебя позвал!
— Ты не звал меня!
Ретт оттолкнул его руки, но они снова оказались на том же месте и только сжались сильнее. Дуглас попытался ещё раз, но Артур всё время оказывался быстрее, и наконец Ретт сдался.
— Я же люблю тебя, Ретт… — сказал Артур тихо. Он тяжело дышал после этой маленькой схватки, и хотел в этот миг только одного — рухнуть Ретту на грудь и забыть обо всём, что произошло в последние два месяца.
Лицо Дугласа исказила боль, которой Артур не видел на этом лице ещё никогда.
— Это очень странная любовь.
— Под стать твоей.
Губы Ретта дёрнулись, но он не ответил, и Артур рискнул — всё-таки приник к его груди и вдохнул исходившие от него запахи пота и горькой хвои.
Ретт отодвинул его сразу же — уже не так резко, но не давая себе ни малейшей возможности утонуть в этом слишком родном тепле.
— Поговорим на Астории.
Артур устало обмяк, почти повис в его руках. Прикрыл глаза и кивнул.
На Астории они так и не поговорили. Первый раз Ретт сбежал — хотя сам он оправдал этот побег необходимостью закончить дело с Гарднером.
Уже перед высадкой зашёл Шелман. О чём-то коротко переговорил с Дугласом и передал ему чёрную папку. До тех пор не смотревший на Артура Ретт кивнул охраннику, а когда тот вышел, посмотрел на спутника.
— Знаешь, что это? — спросил он неожиданно спокойно. И было в этом голосе что-то странное… Родное и чужое одновременно. Так Ретт мог бы говорить с Танакой, но никогда не говорил с самим Артуром. Слишком много спокойствия, доля усталости, доверие и равнодушие.
Артур покачал головой.
— Документы на дом. На поместье Эссексов.
Артур на секунду прикрыл глаза. Он хотел сказать «спасибо», но не успел, потому что Ретт заговорил первым.
— Ты смог продать себя за эту гору камней. Честно говоря, мне ужасно любопытно каково тебе было с ним — но ведь ты всё равно не скажешь, — он сухо усмехнулся, увидев, что Артур распахнул глаза. — Но больше я не буду так глуп, чтобы говорить с тобой и слушать твоё бесконечное враньё. В этой папке — ты, Артур. Теперь ты принадлежишь мне по-настоящему, потому что стоит тебе сделать что-то не так, и я снова пущу этот дом с аукциона.
Губы Артура дёрнулись, а веки снова опустились.
— Пошёл ты.
— Не смей говорить со мной так.
— Хочешь продать этот дом — продавай. Мне на него плевать.
Ретт стиснул зубы и долго молча смотрел на Артура, пока тот не заметил паузы и не открыл глаза. Встретившись с тяжёлым, злым и по-настоящему ненавидящим взглядом, он только пожал плечами.
— Мне тебе нечего сказать. Потому что ты всё равно не захочешь слушать.