— Что здесь может нравиться? — произнёс Ретт наконец. — Мы оба понимаем, что у тебя своя жизнь. Уверен, тебе есть на что потратить вечер, кроме как нянчиться со мной.
Артур опустил книгу на пол и сложил руки на выставленных вперёд коленях. Он тоже долго молчал, прежде чем сказать:
— Мне правда нравится, Ретт. Но ты почему-то никогда не даёшь мне шанса что-то сделать для тебя. Будто боишься чего-то. Чего? Я же… Я же был весь твой. Ты обо мне знал то, чего никогда не узнают другие. Видел меня таким… Я просто не знаю, Ретт, чего мы можем после этого стыдиться друг перед другом.
Он обернулся и попытался поймать взгляд Дугласа.
— Разве ты не помог бы мне?
Ретт сглотнул. Он всё ещё старательно смотрел перед собой.
— Помог бы, — ответил Артур сам, — Что бы там ни было между нами. Когда ты был нужен мне больше всего, ты пришёл. Почему же ты не веришь, что и я могу только так?
— Потому что ты ушёл, — сказал Ретт просто и в упор посмотрел на него.
— Я… — Артур сглотнул. Отвернулся на секунду и, тут же пожалев об этом, снова посмотрел Ретту в глаза. В полумраке они казались чёрными дырами, затягивавшими в свои глубины. Только на это Артур мог бы списать то, что его губы почему-то оказались совсем близко от губ Дугласа и сомкнулись с ними. Впрочем, Артур тут же отмёл это бессмысленное оправдание, потому что по всему телу пробежала будоражащая мощная волна. Он опустил руку сбоку от головы Ретта и, опираясь на неё, проник глубже в легко раскрывшийся навстречу рот. Это было необычайно — проникать на эту территорию, всегда бывшую недоступной. Куда мощнее и глубже, чем когда-либо было с Дэреком. От одной мысли о том, что он сейчас не спеша изучает рот Ретта, и Ретт позволяет ему это, поддерживает, отвечая нежными поглаживаниями языка, Артур чувствовал, что близится к разрядке.
Он застонал и заставил себя оторваться от горячих губ раньше, чем станет виден его позор, и тут же услышал тихое:
— Не надо.
Артур уронил лоб под подбородок Ретту, совсем рядом со свежим ожогом, выравнивая дыхание и пряча невольную улыбку. Он был уверен, что ещё секунду назад было «надо», но вслух сказал лишь.
— Да. Не надо.
Отдышался немного и резко поднялся на ноги.
— Пошли, помогу тебе устроиться в спальне.
Артур остановился в дверях и некоторое время смотрел, как Ретт критически оглядывает гостевую спальню. Он приготовился услышать очередное ворчание и не сильно ошибся.
— А где спит он? — спросил Ретт ядовито.
«В моей постели», — хотел было ответить Артур, но сдержался.
— Нигде, — сказал он вместо этого. — Он в турне до апреля. Не говоря о том, что мы с тобой не встречаемся, тебе не кажется, что смешно ревновать к мальчишке?
— Мальчишке, с которым ты живёшь.
Артур закатил глаза.
— Знаешь, Ретт, я сейчас очень рад, что ты не можешь встать… Извини, — осёкся он тут же, поймав полный отчаяния взгляд. Опустился на корточки и заглянул Ретту в глаза. — Ты ведь не соблюдал целибат, верно?
Ретт ничего не ответил. Нажал какую-то кнопку на подлокотнике и, едва не переехав Артуру ногу, подкатил коляску к кровати.
— Даже не думай, — предупредил его Артур, но Ретт покорно ждал, пока он подойдёт и поможет ему перебраться на кровать.
Артур устроил его посередине и, сев рядом, секунду просто смотрел. А затем неуверенно потянулся к застёжкам рубашки.
Ретт молча смотрел, как тонкие пальцы медленно расстёгивают пуговицы, а Артур не мог отвести взгляда от постепенно открывающегося торса. В больнице Ретт всё время был в этой рубашке, и Артуру давно уже не терпелось снять её и отправить в стирку, но о том, чем чреваты вот такие почти прикосновения к коже Ретта, он ещё не догадывался. Артур чуть пересел, заслоняя бедром правой ноги пах, и провёл кончиками пальцев по повязке, пересекавшей живот Ретта.
— Болит? — спросил он мягко.
Ретт пожал плечами.
— Не сильно.
— Не надо терпеть. Я дам ещё обезболивающего.