Артур закусил губу и попытался отвернуться. Но не смог.
— Артур! Теперь бесполезно отрицать.
Артур покачал головой. Он всё мотал и мотал ей, пока Дуглас снова крепко не сжал его щёки и не принялся покрывать поцелуями лицо.
— Артур… — выдохнул он, целуя опущенные веки. — Пожалуйста, не лги мне…
Артур молчал, всё ещё силясь вывернуться, но руки его тоже вцепились в спину Дугласа. Вопреки словам стройное тело юноши вжималось в Ретта со всей доступной ему силой.
Ретт с трудом смог расцепить это объятье, чтобы освободить Артура от пиджака, а потом от рубашки.
— Не здесь… — выдохнул юноша, но Дуглас не слушал, продолжая раздевать его, пока в руках его не оказалась полностью обнажённая хрупкая фигурка.
— Арти… — прошептал он, всё ещё целуя юношу в щёки, нос, губы. — Арти, помоги.
Он попытался сбросить пиджак и от спешки едва не запутался в рукавах. Затем уже при помощи Артура стащил с себя рубашку и брюки и, наконец, приник к Артуру кожей, наслаждаясь теплом.
— Малыш, почему ты не сказал?
Артур молчал. Только пытался спрятать лицо у него на груди.
Дуглас не знал, что ещё можно сказать и попросту подтолкнул его на кровать. Развёл ноги Артура чуть в стороны и приник к ещё мягкому члену, вылизывая его и заставляя окрепнуть.
Он старательно ласкал головку и её обод, почти не опускаясь дальше. Пальцы Ретта проникли ниже, под яички, к всё ещё плотному входу.
Дуглас убрал руку, смочил их слюной и принялся старательно готовить любовника.
Потом чуть подтолкнул его, запрокидывая ноги Артура себе за плечи, и принялся вылизывать анус, то и дело срывая сладкие стоны — Дуглас отлично знал, что эти несложные касания языка сводят Артура с ума.
Артур стонал и извивался, и старался подставиться ещё сильнее, пока Дуглас не оборвал сладкую пытку поцелуем в самое розовое колечко.
Он привстал и со всего маху вошёл в Артура. Тот тут же задергался, добиваясь чего-то. В их первые разы Дуглас думал, что Артур так сопротивляется, а потом понял — он не сопротивлялся никогда, лишь старался сильнее податься навстречу, притиснуться вплотную. И сейчас его видимо не устраивало то, что контакт их тел был слишком мал, и Артур не чувствовал того тепла, которое они дарили друг другу помимо обычного наслаждения.
Ретт тут же позволил ему опустить ноги и, повернув вдоль постели, сам устроился между его едва разведённых бёдер, наваливаясь на него всем телом, так что Артуру стало трудно дышать.
— Я люблю тебя… — прошептал Дуглас, плавно и медленно вгоняя себя в теплое податливое тело.
Артур вытянулся под ним, сжимая бёдра Ретта своими. Юноша скользил руками по спине Дугласа — не сильно, но беззастенчиво.
Дуглас наклонился, целуя приоткрытые губы, и долго мучил их, пока пальцы Артура не спустились на его ягодицы, не впились в них со всей силы, вгоняя Дугласа глубже.
Оба выдохнули, прогибаясь навстречу друг другу.
Дуглас с трудом перенёс вес чуть вбок и рухнул рядом с Артуром, прижимая его к себе.
— Я так тебя люблю… — повторил он, прикрывая глаза.
Ответа не было. Артур лишь молча гладил его по плечам, по вискам и затылку, и сам вжимался лбом в его грудь.
Глава 18
Пистолеты
Артур долго лежал, прижимаясь носом к груди Дугласа, будто опасаясь поднять глаза и увидеть, где они сейчас. Ему всё ещё страшно было подумать о том, что Ретт может находиться в доме отца. В доме, где он был маленьким мальчиком, где его считали наследником, и где он и помыслить не мог о том, чтобы спать за деньги с богатым мужчиной.
Дуглас сказал, что любит его. Но разве можно любить того, кого ты делаешь своей собственностью? Разве того, кого любят, принуждают принадлежать….
У Артура не было ответа. Порой ему и самому казалось, что он теперь принадлежит Ретту — не по контракту, а по какому-то иному, куда более страшному праву. Ретт был источником его боли и его радости. Ничто и никто кроме Ретта не вызывали в нём столько чувств — весь остальной мир проносился мимо как станции за окнами поезда, и только Ретт был здесь, внутри. Он мог коснуться его, а мог ударить, мог поцеловать, а мог, наверное, и предать — и всё же Ретт не предавал. Как бы ни сильна была зависимость Артура, насколько бы сильнее ни был Ретт по сравнению с ним, чем дальше, тем яснее Артур понимал, что без него бы он не выжил. Не из-за денег или жилья… Хотя, конечно, очень многое упиралось в деньги. Но Ретт был той силой, которая тянула его куда-то.
За те два месяца, что они провели в одной квартире, Артур перестал думать о Дугласе как о враге. Их знакомство было неудачным, и Ретт из-за какого-то бесконечного упрямства не хотел этого признавать. Но хотя он часто бывал излишне напорист и не слишком вежлив, это скорее было проявлением его внутренней сути, чем личной неприязни. Артур даже начал думать об этом как о некоем доверии — Ретт ничего от него не скрывал. Он был с ним настоящим.