— Артур, — сказал он, когда смог наконец говорить, — нельзя бегать от своих страхов. Я думал, ты понимаешь это.
Артур сглотнул. Да, он понимал. Но понимать и делать — не одно и то же.
— Хорошо. И что ты хочешь знать?
Ретт откинул голову на подушку и вздохнул. Вопросов у него было море. С сестрой всё было понятно, но Артур был загадкой всегда, несмотря на то, что за ним наблюдали круглые сутки. Теперь же… эти пистолеты… вырезки… и самый главный вопрос, мучавший Ретта с самого начала: что произошло тогда, три года назад? По всему, что узнал Ретт, в колледже Артур хоть и не был лидером курса, но не отличался особой замкнутостью. Конечно, строгое английское воспитание сказывалось, и всё же у него были друзья, дважды были отношения с девушками. Потом были две недели, которые в корне изменили его жизнь. Он пропал из колледжа, а к концу недели у его отца случился инфаркт — именно так. Сначала он исчез, и только потом началась болезнь отца.
Дуглас вздохнул.
— Всё, что ты захочешь мне рассказать. Ты не хочешь есть?
Артур посмотрел на него очень серьёзно, но тему развивать не стал. Ретт на миг пожалел, что так легко дал ему отступить, но решил, что терпеливые получают сполна.
— Здесь нечего есть, — сказал Артур.
— Тогда я закажу что-нибудь готовое, — легко согласился Дуглас и потянулся к мобильному.
Заказ привезли через полчаса. Было странно есть ресторанную еду в большом и пустом обеденном зале, где обычно проходили чинные семейные торжества, но ещё более странно было бы кормить Ретта на кухне. По большому счёту, если отбросить в сторону специфику их отношений, Ретт был почётным гостем в доме Эссекс. И несмотря на то, в каком плачевном состоянии пребывали сам особняк и его владелец, вековые традиции следовало соблюдать.
— Когда ты здесь, — признался Артур, — мне становится стыдно за то, что тут нет прислуги, повсюду пыль…
Ретт безрадостно улыбнулся одним уголком губ.
— Я не всегда ел с золотых тарелок. К тому же ты знаешь, как это изменить.
Артур отвёл взгляд.
— Если ты видел моё досье… Ты, наверное, знаешь, что всё это практически не моё. Вопрос лишь в том, когда банк предъявит претензии.
Ретт нахмурился и кивнул.
— Сколько стоит усадьба?
— Боже! Ретт! Даже не смей об этом думать.
— Я пока ни о чём не думаю. Подозреваю, она куда дороже квартиры на берегу.
Артур посмотрел на него исподлобья и коротко кивнул.
— Не знаю, сколько стоила квартира, но сумма займа составляла четыреста миллионов. Это было ещё при жизни отца, более того, похоже, он заложил её ещё до моего рождения. За это время долг только вырос. Как бы я не хотел, у меня нет возможности вносить даже ежемесячные выплаты… Даже с учётом того, сколько ты мне платишь…
Ретт кивнул.
— Я и не вижу смысла в ежемесячных выплатах в твоём случае. Ты будешь расплачиваться до конца жизни.
— Да, — Артур опять отвернулся. — Я буду до конца жизни платить за усадьбу, которая мне не принадлежит… И за больницу, в которой лежу не я. Ты ведь это хотел знать обо мне, а, Ретт?
Ретт пожал плечами.
— Нет таких денег, которые нельзя было бы заработать. Если у тебя ничего нет, это лишь повод…
— Лишь повод начать всё сначала, — закончил Артур за него.
Их взгляды снова встретились.
— Ты говорил это тридцать три раза. По крайней мере, в присутствии журналистов.
Ретт усмехнулся.