— Ты знаешь, что я не стану притворяться.
Артур кивнул. Это он и в самом деле знал.
Они снова замолчали, а потом Артур попросил:
— Хватит на сегодня. Я столько не говорил с тех пор, как… Очень давно.
Ретт кивнул.
— Иди сюда, — он потянул Артура, заставляя его опуститься на сидение рядом и притягивая к себе. — Я должен тебе ответ.
Артур кивнул.
— Ты всё ещё хочешь знать о том, что было после войны?
Артур перехватил его руку и утвердительно стиснул.
И Ретт рассказал, хотя сам был уверен, что не было ничего интересного в тех далёких временах. О том, как ударила ему в лоб единственная пуля, когда двенадцать из тринадцати расстрельщиков выстрелили в воздух. О том, как он принял решение поменять профессию, потому что служить людям, которые отдали приказ о расстреле, уже не мог. О том, как строился первый завод и как он прогорел. И о том, как он пытался снова и снова, пока не стал тем, кем был. Только о больнице и о том одиночестве, которое даже деньги смогли заполнить не до конца, он промолчал, решив, что это, по сути, повод для отдельного вопроса.
В усадьбу ехать никому из них не хотелось, и Ретт приказал ехать к Лондонскому Хилтону, где заранее был забронирован номер на случай отказа Артура пустить его в дом — как ни странно, Ретт рассматривал и такую перспективу. Остаток вечера они провалялись в кровати, не поднимая тяжёлых тем. Ретт старался не трогать Артура и не тревожить и без того саднившие сейчас раны и просто любовался тем, как он лежит, прикрыв глаза, и делает вид, что пытается уснуть.
О том, куда им предстоит отправиться на третий день, Ретт решил до поры промолчать.
Глава 20
Старые знакомые
Артур проснулся, ощутив на губах прикосновение чужих невесомых губ. Он потянулся к ним навстречу всем своим существом ещё до того, как смог осознать, что это именно губы, и принадлежат они Ретту.
Юноша открыл глаза. Массивная фигура Дугласа нависала над ним. Ретт внимательно смотрел в приоткрывшиеся глаза.
— Как ты? — спросил он.
Артур попытался изобразить вежливую улыбку, но явно потерпел неудачу. Последнее время ему казалось, что Ретт щёлкает все его маски как орешки, вот только, к счастью, всё ещё не может разглядеть, что под ними. Впрочем, теперь, может и может? Мысль его напугала.
— Что именно тебя интересует? — сдался Эссекс.
— Вчера ты был расстроен.
Артур хотел соврать, но понял, что это бесполезно.
— Да… Я был расстроен и я расстроен. Это ведь ничего не меняет, а, Ретт?
Дуглас покачал головой.
— Боюсь, что нет. От тебя не зависит то решение, которое она примет. Мы ещё поговорим об этом.
Дуглас наклонился и легко поцеловал Артура в основание шеи, так что тот прогнулся навстречу.
— Люблю тебя, — прошептал Ретт, запечатлел рядом ещё один поцелуй и отстранился. — Ты знаешь семью МакГрегоров?
Глаза Артура широко распахнулись.
— Да, — сказал он осторожно и безо всякой радости. Макгрегоров он знал более чем хорошо и даже был дружен с их наследником, Энтони МакГрегором.
— У Энтони сегодня день рождения, — сообщил Ретт.
Артур бросил взгляд за окно и только теперь понял, что на улице в самом деле тринадцатое декабря, день рождения его старого друга. Последний год ему было совсем недосуг следить за календарём, разве что для того, чтобы подправить что-то в расписании Ретта.
— Надо послать ему открытку, — сказал он машинально, а потом резко обернулся к Дугласу. — Ретт, ты же не хочешь сказать…