— Ты думаешь, я буду прощать тебе всё?
— Что всё? Я ничего не сделал, Ретт!
— Ты врал мне. Я не собираюсь допускать в свою жизнь человека, который может мне лгать.
Артур закрыл глаза и вздохнул.
— Я не врал тебе!
— Ты сказал, у тебя никогда не было таких отношений.
Артур обмяк.
— Неужели ты думаешь… что я мог быть с кем-то… вот так… как с тобой… Неужели ты не видишь, как мне было трудно решиться на это?
— Я вижу, что Карлайл занимал в твоей жизни заметное место. Настолько заметное, что ты не можешь забыть его и теперь.
— Ты не понимаешь!
— Мне кажется, тут нечего понимать. Скажи, Артур, я снился тебе? Хотя бы раз?
Артур снова закрыл глаза и заставил себя сделать глубокий вдох.
— Я ненавижу тебя, Ретт.
— Я это понял. И постараюсь больше не выходить за рамки нашего контракта. Будьте добры, мистер Эссекс, вернитесь на рабочее место.
Артур постоял неподвижно ещё пару секунд и, заставив себя развернуться, шагнул к выходу. Находиться рядом с Дугласом было невыносимо — даже когда их разделила кабинетная стена, Артур продолжал ощущать его запах, его тепло. Руки едва шевелились, не желая выполнять привычную работу. Хотелось просто уронить лоб на стол и разрыдаться, как в детстве. Он никому не открывался настолько. Ни с кем не чувствовал себя таким беззащитным и защищённым одновременно — не собственным панцирем, а чужим живым телом. Представить, что всё это кончилось так же мгновенно, как и началось, было невозможно. Впрочем, это как раз очень походило на Дугласа. В один миг принять решение, меняющее чью-то жизнь, а затем упорствовать, не желая ни пересматривать его, ни тем более менять.
Артур кое-как досидел до вечера. По дороге домой он попросил водителя подвезти его к вокзалу, но выходить не стал. Почему-то сейчас ему казалось, что пытаться получить то же всеобъемлющее чувство опасности, которое давала Артуру их близость, было бы предательством по отношению к Ретту.
Артур достал телефон и долго смотрел на номер Ретта, зная, что звонить бесполезно. Он уснул в аэромобиле, а открыв глаза обнаружил, что дверь открыта, и стоящий рядом с дверью Шелман трясёт его за плечо.
— Мистер Эссекс, я понимаю, что это ваше право, но вы задерживаете водителя. Уже второй час ночи.
— Что? — Артур протёр глаза и выглянул наружу. — Где я?
— Робертсон взял на себя смелость отвезти вас домой, но не решался разбудить.
— Да… — Артур посмотрел на водителя, — простите.
Он выбрался из аэромобиля и только теперь увидел, как серебрится в отдалении река.
— Ричард… — он с трудом припомнил имя охранника, — спасибо. Я видимо просто устал.
— Всё нормально. Но я не советую вам принимать происходящее так близко к сердцу. Дуглас непредсказуем. И всё же, раз вы до сих пор под охраной, это кое о чём говорит.
Артур покачал головой.
— Вы правы. Дуглас непредсказуем. Когда дело касается его решений, ничего и ни о чём не говорит.
Шелман усмехнулся.
— Поэтому он стал тем, кто он есть.
— Да… И всё же мне трудно представить человека, который может находиться рядом с ним много лет.
— Напрасно. Я служил под его началом два года и работал с ним ещё тринадцать лет. Как и наш шеф, Сидзуити Танака. Просто, — Шелман усмехнулся, — нужны крепкие нервы. Зато мы всегда знали, что нас не бросят на произвол судьбы. Когда после переворота начались проверки, армию перетрясли с ног до головы. Я знаю многих ветеранов, кто оказался под забором. У нас таких не было. Все, кто не предал Дугласа, оказались при деле.