Ретт машинально достал телефон, как делал это всегда, когда мысли его обращались к Артуру, и поймал себя на том, что ищет в приложениях камеру.
Дуглас рыкнул и отшвырнул трубку в сторону. Видеть Артура он не хотел абсолютно точно.
Ретт сделал пару звонков, но трубки никто не брал — даже Сандберг, видимо, уже решил, что начались праздники. Можно было позвонить Жози, но почему-то её в последнее время слышать не хотелось абсолютно. До того, как появился Артур, она была постоянно ноющей занозой в сердце. Хотелось задеть её хотя бы чем-то, и он сдуру решил, что Артур может стать отличным способом отыграться. Если бы не эта глупость… Впрочем, вряд ли это изменило бы то, что Артур был профессиональным содержантом. Ретт с внезапной ясностью вспомнил слова, которые Артур сказал ему полгода назад на борту яхты: «У меня и раньше были такие предложения». Тогда Ретт не придал этому значения, потому что и сам не сомневался — Артур может продавать себя. Теперь всё выглядело и звучало по-иному. Он сам не знал, когда позволил себе поверить, что Артуру нужно что-то кроме денег — и сам должен был знать, как опасно доверять таким красивым игрушкам.
Впрочем, даже так Ретт не хотел его отпускать. Пусть за деньги — разве он не имеет право покупать удовольствие за деньги? Только нужно было сначала смириться с мыслью о том, что ничего кроме тела ему не достанется.
Ретт в который раз скрипнул зубами и подошёл к чёрной упаковке. Вскрывать её он не собирался, только взял в руки два билета на поезд, лежавшие сверху. Артуру могло бы понравиться увидеть небо вот так, почти рядом, из окна галактического экспресса. Полёт до Треи занял бы три дня против пары часов на яхте, но и сам полёт был бы частью отдыха, тем более, что вряд ли кто-то додумался бы искать их в таком месте.
Всё ещё не поздно было исправить. По крайней мере, он мог попытаться обмануть себя и снова пустить Артура в свою постель.
Ретт швырнул билеты на кровать и отвернулся. Этого было мало. Неизмеримо мало даже в сравнении с тем, что уже было у них совсем недавно, и в тысячу раз меньше, чем Ретт хотел. Артур нужен был ему целиком. Он должен был войти в него и погрузиться на самое дно, увидеть мир его глазами и стать с ним одним целым. Меньшее не имело смысла.
Взгляд Ретта упал на синюю тетрадь, лежащую на тумбочке. Артур давно уже не приходил сюда, и Ретт не боялся оставлять такие вещи на поверхности.
Дуглас отвёл взгляд. Не хватало ещё сейчас касаться его личных вещей. Он сжал кулак, пересёк комнату и снова уставился в окно. Взгляд его упал на синюю змею Леты, ползущую через город, и он понял, что пытается отыскать среди прибрежных зданий небольшой домик с множеством башенок. Он знал, что дом видно отсюда, но именно сейчас, возможно из-за царившей темноты, не мог его найти.
Ретт закрыл глаза. Это не помогло.
Он подошёл к тумбочке и брезгливо, будто ящерицу, взял в руки синюю тетрадь. Прошёл в кабинет и положил её перед собой. Включил лампу и раскрыл тетрадь на первой странице.
Тетрадь была толстой, но, к удивлению Дугласа, первая запись датировалась тем самым годом, когда Артур ушёл из колледжа.
Ретт задумался, вспоминая, когда именно это произошло — середина первого семестра. Кажется, октябрь.
Он посмотрел на дату. Первая запись тоже датировалась октябрём.
Ретт облизнул губы. Сердце гулко ухнуло в груди.
«17 октября 615 года.
Миссис Уотсон считает, что этот дневник поможет мне прийти в себя. Очень смешно. А я хочу приходить в себя? Не думаю. Но она собирается проверять, веду ли я записи, так почему бы и нет».
«18 октября.
Ещё один серый убогий день. Такой же, как все мои дни. Как хорошо, что я больше не чувствую ничего. Привет, миссис Уотсон».
«19 октября
Отцу стало хуже. Видимо, это из-за меня. Странно, но мне всё равно».
20 октября.
Миссис Уотсон считает, что записи должны быть более подробными. Просто замечательно. Мне, видимо, следует описывать, как я чищу зубы и принимаю душ — потому что больше в моей жизни не происходит ничего.
21 октября.
Сказал об этом миссис Уотсон и она дала мне целый список, по которому я должен писать. Итак…
1. Моё самочувствие. Не чувствую ничего.
2. Моё настроение. Аналогично.
3. Погода. Серая и пустая. Не хочется смотреть в окно.
4. Важные события. Элиот забыл положить в овсянку сахар.
5. Мои сны. Проклятье. Это и так ясно. Мне снился он. Такое чувство, что он будет сниться мне всю мою жизнь. Не понимаю, почему я должен видеть его еще и во сне, как будто мне мало того, что я думаю о нём целыми днями. Ненавижу его. Но кого это волнует? Плевать. Точно не меня.