— Артур… — выдохнул Ретт, и Артур замолк. Ретт сглотнул, чувствуя, что продолжать снова придётся ему. — Ты едешь к сестре?
Ещё одна пауза.
— Да.
— Я пришлю человека в космопорт. Передашь ей подарок от меня, хорошо?
Снова пауза.
— Вылет через пятнадцать минут, — сказал Артур тихо и как-то совсем потерянно.
— Я предупрежу, возьмёшь «Вирджинию».
— Не нужно… — ещё тише, а потом внезапно куда громче и твёрже, — простите, мистер Дуглас, зачем вы звоните?
Ретт облизнул губы.
— Хотел поздравить тебя… с Рождеством. И сказать, что у меня есть для тебя подарок. Отдам, когда вернёшься. Артур… Я тебя люблю. Чтобы не случилось, и чтобы я не сделал, помни, я очень тебя люблю.
Ретт нажал отбой. Несколько секунд потребовалось, чтобы взять себя в руки, а пальцы уже набирали другой номер. Сандберг всё ещё не отвечал, и Ретт подумал, что оба вопроса решит через Танаку. Начальник службы безопасности был на месте — как всегда.
Гудок в трубке едва не оглушил Артура. Он тоже нажал отбой и уставился перед собой. Ретт безусловно решил вынуть из него все внутренности — и как бы там ни было, они оба понимали, что Дуглас имел на это полное право. Артур поколебался немного, достал из кармана билет и пошёл к стойке регистрации — спрашивать, где можно переоформить рейс.
Глава 23
Контракт
Артур возвращался на Асторию третьего января. Оставалось ещё около половины рождественских каникул, но Ретт решил, что не имеет права портить ему уже запланированные праздники.
Дуглас и без того узнал на Земле слишком много, но, увлёкшись собственной ревностью, так и не смог осмыслить всё это. Теперь, когда он узнал, Артур казался ему другим человеком, а всё, что было между ними — маленьким и бессмысленным.
Ретт довольно быстро осознал, что этого — настоящего Артура любит ничуть не меньше, если не больше. В сущности, он всё-таки был тем же самым, только обрёл новую глубину. Оставалось только корить себя за то, как неловко и грубо он поступил с существом и без того израненным чужой жестокостью. Все факты биографии были известны Ретту и раньше, но тогда это были всего лишь строчки на экране. Пережитые и отражённые в глазах Артура, они выглядели совсем иначе.
Теперь предстояло восстанавливать то, что он едва не сломал.
Ретт не очень хорошо представлял, как подступиться к этому делу. Самым привычным и очевидным были подарки, — но Артур всегда лишь расстраивался ещё сильнее, когда Ретт пытался подарить ему что-то дорогое. Что ещё он мог бы сделать, Дуглас не знал. Не петь же серенады под окном…
Именно этот план действий он и обдумывал на протяжении всех праздников — ничего хорошего, впрочем, ему в голову так и не пришло. Все варианты в любом случае сводились к деньгам, и Ретт решил импровизировать.
Когда одиннадцатого числа пришло время выходить на работу, он начал с главного. Привычно поднявшись на президентский этаж, Ретт подошёл к столу Артура. Тот делал вид, что роется в каких-то бумагах, хотя лицо его выглядело осунувшимся и рассредоточенным.
— Мистер Эссекс, посмотрите на меня, — попросил Ретт мягко, но мгновенно вскинувшийся взгляд Артура всё равно наполнила боль. Ретт невольно потянулся к его ладони, лежащей на стопке бумаг. Когда он сжал тонкие пальцы, всё тело Артура сотрясла волна дрожи, заметная только им двоим.
Ретт осторожно вложил в пальцы Артура газету, которую держал в другой руке и так же тихо сказал:
— С Новым годом. Зайдите ко мне, когда освободитесь.
Ретт заставил себя отвернуться от наполнившихся растерянностью глаз и, не оглядываясь, прошёл в кабинет.
Артур сидел какое-то время, глядя перед собой.
Ретт отошёл? Было очень похоже на то. Но боль никуда не делась. Осознание того, что всё может прекратиться в любой момент, если только Дуглас этого захочет, грызло его изнутри.
Рождественские каникулы не превратились в ад только благодаря Люси. Артур всю неделю не переставал удивляться, как такой маленький и беспомощный человечек может подарить такую прорву тепла. Артур взял напрокат аэромобиль и впервые за полгода сам оказался за рулём. Это оказалось неожиданно приятно — в полной мере контролировать то, куда ты направляешься, а не зависеть от водителя, получающего приказы даже не от тебя самого.
Они в самом деле съездили к реке, где часто играли в детстве, два дня провели в Лондоне и три в Париже, и, как показалось Артуру, Люси это поездка помогла так же, как и ему самому. Она заметно ожила, обнаружив, что мир за стенами больницы всё ещё существует, и в голове Артура поселилась дурацкая идея забрать её оттуда совсем. Он тут же отогнал эту мысль — снимать квартиру было бы конечно дешевле, чем оплачивать клинику, но сам он не смог бы следить за Люси, а где найти надёжную сиделку — не имел представления. Поселить сестру у себя тоже не представлялось возможным — не хватало ещё, чтобы их с Дугласом отношения протекали у неё на глазах.
Почему-то подсознательно Артур был уверен, что отношения, так или иначе, ещё будут — поверить в то, что Ретт отступился просто так, он не мог.
И именно эта уверенность заставила его увидеть происходящее в новом свете. Он боялся. До чёртиков боялся, что Ретт не примет его таким, какой он есть. Но бояться было бессмысленно: сам Ретт сказал — если человек не принимает тебя, нет смысла думать о нём.