Медсестра посмотрела на него с заметным удивлением.
— Мистер Дуглас, у вас пробито лёгкое. Вы отправитесь домой ещё довольно нескоро, особенно если будете так много разговаривать.
Ретт промолчал. Последняя часть фразы показалась ему разумной.
Медсестра подошла к нему и принялась колдовать с капельницей.
Прошло ещё несколько минут, и сознание снова уплыло.
Выплывая из марева сна, Ретт снова подумал о том, почему он всё ещё здесь. Жози должна была иметь достаточно такта, чтобы организовать переправку в Астория-Бридж.
Впрочем, понимание пришло достаточно быстро и чётко — если она не собралась сделать это до сих пор, то, видимо, и не собиралась. В последнее время отношения их стали прохладными настолько, что они почти не созванивались, не говоря о том, чтобы видеться, и всё же подобное равнодушие стало для Ретта неожиданностью.
Он снова вспомнил те дни, — двенадцать лет назад она так же ни разу не заглянула к нему, но тогда он ещё мог оправдать это тем, что формально их не связывало ничего, кроме дружбы.
Сейчас всё было откровенно прозрачно, и в какой-то момент Ретт даже подумал о том, что Танаке стоит включить её в список подозреваемых.
А если так, то оставлять собственное здоровье на её попечении было предельно неразумно — она могла не только не помочь, но и попытаться навредить.
Сам он явно не был в состоянии контролировать происходящее. Нужно было написать доверенность на Танаку. Хотя у Сидзуити сейчас хватало проблем и без этого, но ни на кого больше Ретт положиться не мог.
Всё было точно так же, как тогда… Была жена, был любовник, с которым ничего толком не выходило, был отряд верных бойцов, которые могли бы перегрызть за него глотку, и столько денег, что он мог бы купить весь этот госпиталь; но по сути не изменилось ничего — по-прежнему некому было позаботиться о его жизни в течении той пары недель, когда он не был в состоянии сделать этого сам. По-прежнему над головой был серый потолок, а вокруг — беспросветный сумрак одиночества.
Ретт пролежал так довольно долго, пытаясь понять, что всё же поменяли прошедшие годы, и поменяли ли что-то. Сон не шёл, и Ретт попытался дотянуться до кнопки вызова сестры. Спустя полминуты ему это удалось, а ещё через пару минут вошла симпатичная девушка в белом халате.
— Мистер Дуглас? Почему вы не спите?
Ретт усмехнулся, что вызвало приступ острой боли в груди, и постарался не потерять сознание.
— Я хочу написать доверенность на обеспечение моей жизни и здоровья.
— Да, конечно. На того юношу?
Ретт несколько секунд с удивлением смотрел на неё.
— На кого?
— Простите, я наверное, ошиблась.
— Продолжайте! — Ретт хотел сказать это твёрдо, но снова едва не вылетел в забытье.
— Простите ещё раз. У вашей палаты четвёртый день сидит молодой человек. Он перепугал мою сменщицу, пытался ворваться внутрь. Но я так поняла, он всё-таки не собирался вас убивать. Просто сидит и ждёт.
Ретт шумно выдохнул, не обращая внимания на новый приступ боли. Сердце гулко билось о ребра, и тело показалось неожиданно лёгким.
— Извините. Это не моё дело, я просто принесу бумаги.
— Да. Да, принесите. Можете вписать туда имя Артура Эссекса. Я подпишу.
Впрочем, бумаг он так и не дождался, снова провалившись в красное марево, и смог подписать их, только когда ещё раз пришёл в себя. Лёгкость в теле всё ещё ощущалась, и Ретт чувствовал, как отступает багровый полумрак.
— Он ещё там? — спросил Ретт, ставя подпись.
— Даже поесть не отходил.
Ретт кивнул и снова откинулся на подушку.
— Хорошо. Спасибо.