Было ли то началом бреда? Или устремлением к
Богу?
Очнувшись, Пушкин произнес, показывая на книжные шкафы:
— Мне было пригрезилось, что я с тобой лезу вверх по этим книгам и полкам; высоко… и голова закружилась.
Немного погодя он, не открывая глаз, стал искать руку Даля и, найдя ее, сказал:
— Ну, пойдем же, пожалуйста, да вместе.
Даль, рискуя причинить умирающему боль, взял его подмышки и приподнял повыше.
Внезапно, словно пробудившись от этого движения, Пушкин открыл глаза, лицо его прояснилось и он произнес:
— Ну, вот! Жизнь кончена; я ухожу… ухожу…
Вслед за тем, упав на подушку, он добавил:
— Тяжело дышать, давит!
То были последние его слова.
Движение груди, до тех пор тихое, стало прерывистым; из уст умирающего вырвался вздох, но такой нежный, спокойный, легкий, что никто из присутствующих его не заметил.
Однако это был его последний вздох.
— Ну, что? — после минутного молчания спросил Жуковский.
— Все кончилось, — ответил Даль.
Это произошло 29 января 1837 года, в два часа сорок пять минут пополудни.
Пушкину не исполнилось еще и тридцати восьми лет.
А вот что происходило вслед за смертью поэта.
Жуковский решил снять маску с лица покойного друга; послали за формовщиком, и отпечаток был сделан.
Смерть еще не успела изменить выражение его лица, спокойное и величественное.
Нужно было позаботиться и о покойном, и о его вдове. Княгиня Вяземская и г-жа Загряжская неотлучно находились при ней.
Другие занялись похоронами.
На следующий день друзья Пушкина — Даль, Жуковский, Виельгорский и Тургенев — положили его тело в гроб.
В течение всего времени, пока гроб с телом покойного был выставлен в комнате, предназначенной для прощания с ним, комната эта была заполнена народом. Более десяти тысяч человек приходили отдать последний долг поэту. Отовсюду слышались лишь рыдания: одни потеряли родственника, многие — друга, все — великого поэта.
Отпевание состоялось 1 февраля. На нем присутствовал весь высший свет Санкт-Петербурга, русские министры и иностранные послы. После окончания панихиды гроб поместили в подвал, где ему надлежало оставаться вплоть до вывоза из города.
Третьего февраля, в десять часов вечера, все собрались вновь на последнюю панихиду. Вслед за тем, в полночь, при свете луны, которая, казалось, с печалью освещала последний путь поэта, столь часто ее воспевавшего, гроб установили на сани, и они тронулись, сопровождаемые одним лишь Тургеневым.
Пушкин не раз говорил жене, что он хочет быть похороненным в монастыре Успения Пресвятой Богородицы, рядом со своей матерью.
Монастырь этот расположен в Псковской губернии, в Опочецком уезде, в четырех верстах от села Михайловского. Пушкин провел там несколько поэтических лет своей юности.
Четвертого февраля, в девять часов вечера, сани с гробом въехали в Псков, а затем, отправившись оттуда, они прибыли 5 февраля, в семь часов вечера, к месту назначения, проехав по пути к последнему пристанищу Пушкина мимо трех одиноких сосен, которые поэт так любил и которые он воспел в своих стихах.