Меттерних узнал о бунте раньше самого императора, и, поскольку в тот самый день, когда австрийскому дипломату передали эту новость, император Александр повторил свою обычную фразу: "Я отвечаю за Россию!", австрийский министр ответил ему:
— Это потому, что ваше величество не знает, что там происходит.
— Как?! Я не знаю, что происходит в моей империи?! — воскликнул Александр.
— Да, государь, вы ведь не знаете, что второй по значению полк в империи, испорченный карбонаризмом, взбунтовался и намеревался расстрелять своего полковника.
Меттерних еще не успел закончить эту фразу, как прибыл курьер, вручивший императору депешу, которая извещала его о том, что он только что узнал из уст Мет-терниха.
Слабый по характеру, Александр под этим ударом присоединился к решениям конгресса; в итоге была объявлена война против кортесов, то есть против свободы.
Русские патриоты, считавшие его главой либерального движения, не хотели верить, что император, взяв на себя обязательства по отношению к ним, а главное, выразив свои благородные чувства в своем письме к князю Кочубею, мог отказаться от них.
Но вскоре все сомнения рассеялись: Александр упразднил масонство и запретил всякие тайные общества.
Император стал не только клятвопреступником, но и гонителем либеральных идей.
В то время в России открыто существовало обширное общество, поставившее своей целью прогресс, воспитание и народное просвещение.
Это общество, действовавшее прежде гласно, стало теперь тайным.
Оно разделилось на две организации, которые стали называться Северным обществом и Южным обществом.
Деятели умеренных взглядов вступили в Северное общество и признали своим вождем Никиту Муравьева; Южное общество, состоявшее из сторонников решительных действий, признало своим главой Павла Пестеля.
Северное общество ставило целью уничтожение самодержавия, Южное добивалось уничтожения самодержца.
В то время, когда складывались два этих заговора, новое несчастье постигло императора Александра, усилив его печаль.
В течение пятнадцати лет он имел в качестве официальной любовницы г-жу Нарышкину. У них была очаровательная дочь по имени Софья, которую император обожал и к которой питала глубокую нежность даже сама императрица.
То был настоящий цветок, и, как цветку, ей суждено было погибнуть от дыхания зимы: она простудилась в Швейцарии, осматривая ледник Розенлауи, и умерла от воспаления легких.
Жуковский, тот самый, кто находился возле умирающего Пушкина, написал в честь прелестной девочки едва ли не лучшие свои стихи. Вот точный их перевод, хотя известно, что никакой перевод не бывает равноценен оригиналу:
Не для земли она назначена была.
Прямая жизнь ее теперь лишь началася —
Она уйти от нас спешила и рвалася,
И здесь в свой краткий век два века прожила. Высокая душа так много вдруг узнала,
Так много тайного небес вдруг поняла,
Что для нее земля темницей душной стала,
И смерть ей выкупом из тяжких уз была.
Впав в меланхолию после смерти несчастной княжны, которая была уже помолвлена с графом Шуваловым, император полностью передоверил управление империей своего рода злому гению по имени Аракчеев.
Вокруг престола монарха всегда рыщут львы, ищущие, как сказано в Евангелии, кого поглотить.
И они обязательно кого-нибудь поглощают: если не народ, то императора.
Граф Аракчеев представлял собою одного из подобных львов. Он поставил своей целью вызвать всеобщую ненависть к царю, ибо только таким путем мог идти за ним следом.
Сын мелкого помещика, Аракчеев полностью реформировал артиллерию и основал военные поселения; он обладал привлекательной внешностью, но был необычайно жесток по характеру. Перед ним все трепетали.