— Что с вами, Лопухин? — спросил император у председателя суда, видя, что тот побледнел и дрожит. — Разве мы здесь занимаемся игрой и Верховный суд судил не по совести?
— Отнюдь нет, государь, — ответил сенатор, — но, быть может, суд вынес столь страшный приговор для того, чтобы предоставить вашему величеству возможность проявить милосердие.
— Я могу лишь утвердить приговор суда, ибо, утверждая его, я не приговариваю, а всего только соглашаюсь; изменяя же форму казни, я приговариваю. Сообщите суду, что, сохранив смертный приговор в силе, он может изменить его по своему усмотрению.
Произнеся эти слова, император разорвал приговор, с тем чтобы суд представил ему на подпись новый.
Что же касается приговора о смертной казни через отсечение головы, вынесенного тридцати восьми осужденным второй категории, среди которых были Николай Бестужев и Матвей Муравьев-Апостол, то он смягчил его, заменив смертную казнь на вечную каторгу.
Кроме того, облегчая наказания, он внес некоторые поправки в другие судебные приговоры.
Все это происходило 22 июля.
Двадцать третьего Верховный суд собрался, чтобы изменить приговор, касающийся Пестеля, Кондратия Рылеева, Сергея Муравьева-Апостола, Михаила Бестужева-Рюмина и Петра Каховского. Вот выписка из протокола суда:
Все милосердие Верховного суда ограничилось заменой жестокой казни казнью позорной.
Несчастные смертники ожидали, что их расстреляют или обезглавят.
В России казнь через повешение не применялась со времен истребления стрельцов Петром I.
Император Николай подписал приговор суда, а затем, предоставив осужденным двадцать четыре часа, чтобы они могли предаться последним мысленным молитвам, в которых так нуждается рассудок человека, готовящегося предстать перед Господом, уехал в Царское Село.
Невозможно передать словами то впечатление, какое произвела на приговоренных эта милость. Все они с бесстрастными лицами выслушали приговор, не высказав ни единого возражения.
Каждый из них исповедовался и причастился.
Рылеев добился от священника обещания, что тот лично передаст его жене написанное им прощальное письмо. В обмен на это письмо и, несомненно, в подтверждение того, что оно доставлено по назначению, вдова должна была вручить священнику золотую табакерку.
Когда мы в дальнейшем расскажем о русском духовенстве, читателям станет ясно, что в подобной мысли о необходимости вознаградить священника нет ничего постыдного для него.
Все осужденные хранили спокойствие, но особенно бесстрастным оставался Пестель, который не отказался ни от одного из своих убеждений, не раскаялся ни в одном из своих поступков и до конца пребывал в уверенности, что принципы, изложенные им в "Русской правде", являются разумными и своевременными.
Со времен истязания Артемия Петровича Волынского, которому вырвали язык, отсекли руку и отрубили голову, то есть на протяжении восьмидесяти лет, Санкт-Петербург не видел смертной казни.
И теперь Санкт-Петербургу предстояло получить за это удовлетворение.
Двадцать пятого июля, около двух часов ночи, хотя казнь была объявлена на десять часов утра, на крепостном валу начали устанавливать широкую виселицу, на которой хватало места одновременно для пяти тел.
Все это происходило напротив небольшой деревянной церкви, посвященной Святой Троице и расположенной на берегу Невы, у входа в квартал старого Санкт-Петербурга, там, где находилось первое пристанище Петра Великого.
В эту пору лета темнота начинается в одиннадцать часов вечера, а кончается в два ночи; и вот в два часа, когда уже можно было различить окружающие предметы, послышались слабый бой барабанов и зловещие звуки фанфар, доносившиеся из различных кварталов города, ибо каждый полк Санкт-Петербургского гарнизона должен был направить роту солдат к месту казни.
Горожане — те, кто еще не ложился спать и проходил мимо; или те, кто жил по соседству с казармами и, предупрежденный необычными звуками, понял, что происходит; или же, наконец, те, кому было просто любопытно взглянуть на готовившееся зловещее зрелище, — заранее устремились к месту, предназначенному для казни.
Роты, каждая из которых была по отдельности отряжена из своей казармы, соединились у крепости и расположились у подножия ее стен.
Оттуда послышались зловещие, протяжные и траурные звуки барабанной дроби, исполняемой одновременно всеми барабанщиками. Было уже три часа утра: начинался рассвет.
Всего только двести или триста зрителей встали кольцом вокруг войск, и, поскольку ужасная сцена казни должна была произойти на крепостном валу, собравшиеся ясно видели поверх голов солдат все происходящее.
В три часа вновь раздалась барабанная дробь. И тогда все увидели, как к месту казни приближаются, отчетливо выделяясь на фоне прозрачной утренней лазури, те осужденные, кому смертную казнь заменили на вечную каторгу.
Их распределили по группам: каждый стоял напротив полка, к которому он принадлежал, а позади него находилась виселица. Вначале они выслушали свой приговор, потом их заставили встать на колени, сорвали с них эполеты, ордена и мундиры; над их бритыми головами сломали шпаги, ударяя ими плашмя по лбу; затем их переодели в грубые серые солдатские шинели и провели одного за другим перед эшафотом, в то время как их мундиры, знаки отличия и ордена бросали в огромный костер. После этого они один за другим вошли в крепость.
И тогда на крепостном валу появились пятеро смертников.