— Они были у него за поясом?
— Да.
— Значит, он не заходил в комнату, чтобы взять их, прежде чем выстрелить?
— Нет.
— Выходит, он действовал непреднамеренно. Я его прощаю.
И он не только простил Виоле, но и при первом же случае дал ему чин подполковника.
В отношении отдельных деталей военной формы требовательность императора доходила до мелочности.
После одного из успешных боев генерал *** был вызван с Кавказа к императору. Пока он добирался с Кавказа в Санкт-Петербург, а это около тысячи льё по Волге, вся армия по приказу Николая надела прусскую каску.
Генерал ***, которого забыли предупредить об этом приказе и который о нем ничего не знал, явился к императору, держа в руке треуголку.
Николай, увидев генерала в приемной, направился было к нему, намереваясь его обнять, но внезапно заметил в его руке треуголку и, словно не обратив на него внимания, пошел к кому-то другому.
Генерал явился на другой день. Та же игра со стороны императора; на следующий день — то же самое.
Он вышел в отчаянии, полагая, что попал в немилость, как вдруг встретил одного из своих приятелей и рассказал ему о своем злоключении.
— И ты не сделал ничего, что могло бы задеть государя?
— Нет.
— Ничего не говорил против него?
— Да я люблю его всем сердцем.
— Должно быть, что-то неладно в твоей военной форме.
Друг осмотрел его с ног до головы и воздел руки к небу:
— Мне все понятно, черт побери!
— Что?
— Ты идешь на прием к императору, держа в руке треуголку, тогда как вся армия уже целую неделю носит прусскую каску. Брось свою треуголку в Неву, друг мой, и купи себе каску.
Генерал, последовав совету друга, на следующий день является на аудиенцию, держа в руке каску. Император хвалит его, обнимает и награждает орденом Александра Невского.
Только один человек во всей империи был в этом отношении еще более требовательным, чем император: великий князь Михаил.
Кауфман, сын генерала, командовавшего Киевской крепостью, выпускник Инженерного училища, продолжавший обучение на его офицерском отделении, переходил улицу, направляясь к товарищу, чтобы вместе с ним позаниматься; воротник у него был расстегнут. На свою беду, он встретил великого князя Михаила, и тот на пять лет разжаловал его в солдаты инженерно-саперных войск.
Двое молодых офицеров направлялись в баню, накинув шинель поверх рубашки, не надев мундира. На пути им встретился император Николай, и они уже было сочли, что для них все кончено. Но император был в хорошем настроении.
— Проходите скорее, — сказал он молодым людям, когда они остановились, чтобы поприветствовать его, — следом идет Михаил!
Император проявлял во всех делах ту же непреклонную волю, какую он проводил в политике. Он избрал официальным архитектурным стилем для строящихся церквей тот, который нравился лично ему; в его понимании этот стиль был византийским, хотя на самом деле он был барочным. Первый образец такого стиля ему предложил архитектор Тон: император нашел проект превосходным и заявил, что впредь все церкви будут строиться по подобному плану.
И в течение тридцати лет так оно, в самом деле, и было.
Люди, наделенные художественным вкусом, надеются, что эта архитектура умерла вместе с ним.
Впрочем, он, как никто другой, имел право считать себя непогрешимым, ибо ни у кого не было столько угодливых льстецов. Однажды во время гололедицы он упал на углу Малой Морской.