Высокий, красивый и бодрый на вид блондин лет двадцати шести-двадцати восьми подошел ко мне, намереваясь свести со мной знакомство.
Поскольку некому было представить нас друг другу, он назвал себя сам: это был князь Голицын.
Голицыны принадлежат к старинной русской знати. Их имя, а вернее прозвище, происходит от слова голица («латная рукавица»).
Второй сын Гедимина, основатель династии Ягелло-нов, стал родоначальником князей Хованских, Голицыных и Куракиных.
Это самый многочисленный из княжеских домов России. Дошло до того, что теперь все его представители имеют номера, чтобы различаться между собой.
Русский император как-то раз сказал одному из них:
— Вы все имеете номера, как извозчики.
— Да, государь, и как цари, — ответил тот.
Князь Голицын — заядлый охотник, и мы беседовали с ним об охоте, как вдруг он обратил мое внимание на то, что слева от нас видна земля.
Я решил, что это, должно быть, остров Готланд.
VII. В МОРЕ
Как я и предполагал, это в самом деле был остров Готланд; по левую руку от нас довольно отчетливо вырисовывались очертания его гор — сплющенность Земли у полюсов еще не давала здесь о себе знать.
С точки зрения географии — это шведская территория, и принадлежать она должна Швеции, но датчане — эти люди Севера, заставлявшие проливать горчайшие слезы умирающего Карла Великого, — дважды ее завоевывали, хотя и не могли надолго сохранить за собой.
То, как был открыт остров и как он оказался присоединен к Швеции, теряется во тьме веков. Существует лишь предание — слабый луч, подобный свету маяка, тонущему в густом тумане, который клубится над этим форпостом северных морей.
Некогда Готланд, подобно Делосу, был плавучим островом: по вечерам он погружался в воду и отправлялся спать на дно моря. Человек по имени Тьелвар пристал однажды к его берегу и зажег там огонь. Остров, которого обрадовал такой свет, увиденный им впервые, не осмелился уйти под воду, боясь погасить его; мало-помалу он пустил корни и вскоре прирос к морскому дну. И тогда Тьелвар, не испытывая беспокойства, обосновался там вместе со своим сыном Хафди и своей невесткой Вита-Стьерной («Белая Звезда»), у которых родились сыновья Гути, Грайпр и Гунфьяун. Сыновья эти выросли и поделили остров. Но, когда их потомки стали чересчур многочисленны и земля уже не могла прокормить всех, треть рода переселилась в другие края: сначала эти люди смешались с обитателями Форё и Дагё, а затем через Россию распространились до самой Греции.
Я рассматривал Готланд то невооруженным глазом, то с помощью подзорной трубы, пытаясь мимоходом разузнать о нем все, что можно разузнать об острове, удаленном от тебя на расстояние семи или восьми льё, посредством зрения, как вдруг один швед, занимавшийся торговлей зерном в Висбю, столице Готланда, предложил мне дать об этом острове кое-какие сведения.
Всем, кто меня знает, известно, с какой охотой я выслушиваю даже скучных людей, а уж тех, кто вызывает у меня интерес, — тем более. Вопросы мои следовали один за другим, и вот что в итоге этой беседы мне удалось выяснить.
Город Висбю, о котором мне рассказывал мой собеседник, в наши дни находится в состоянии упадка: в нем насчитывается всего лишь около четырех тысяч душ, тогда как прежде его население составляло пятнадцать-восемнадцать тысяч человек.
Это один из самых древних северных городов, и он полон развалин старинных зданий; здешняя церковь, по заверению моего торговца зерном, — это образец чистейшей готики конца XIV — начала XV века.
Скажите, много вы знаете французских торговцев зерном, которые могли бы сказать вам, к какому времени относится сооружение церквей Сен-Жермен-де-Пре, Нотр-Дам или Сент-Этьенн-дю-Мон?
Как выяснилось, мой новый знакомый разбогател на продаже пшеницы, а вернее, ржи, которая на Готланде отличается удивительной белизной.
Особенность почвы на острове такова, что земля здесь перемешана с большим количеством извести, поэтому она сохраняет солнечное тепло и вся высохла бы, если бы поля не укрывали срезанными зелеными ветками.
К этому нужно добавить, что на Готланде нет ни озер, ни рек, а есть только ручьи, пересыхающие летом.
Помимо торговли зерном, местные жители занимаются разведением шелковичных червей и выращиванием скота. Услышав мои презрительные высказывания по поводу баранины вообще, мой собеседник принялся уверять меня, что я отказался бы от своего предубеждения, если бы мне удалось попробовать мясо здешних баранов, которое по вкусу напоминает одновременно зайца и косулю.
Улучшенное качество мяса готландских животных имеет под собой, несомненно, ту же самую причину, по какой получили известность задние ножки наших баранов, выкормленных на солончаках, а именно, близость моря. И в самом деле, чтобы спокойно заниматься своими делами, крестьяне здесь взяли в привычку оставлять своих баранов летом и весной, в течение пяти-шести месяцев, одних пастись на пустынных островках, где они находятся под надежной охраной общественной порядочности: еще не было случая, чтобы хоть одного из них украли; там их мясо утрачивает вкус, присущий домашним животным, и приобретает вкус дичины.
Начиная с XII века остров Готланд имел свод морских законов, принятый, а вернее, одобренный императором Лотарем III; его перевел и прокомментировал наш ученый-законовед г-н Пардесю.
Моему экскурсоводу очень хотелось, чтобы я сделал остановку на Готланде, и он даже готов был высадиться там вместе со мной: речь шла о том, чтобы дать мне возможность побывать на празднике летнего солнцестояния, который на Висбю и на всем острове отмечается 23 июня.
И в самом деле, в ночь святого Иоанна все жители Севера отмечают этот праздник, и, если бы нам довелось оказаться ночью вблизи Готланда, мы увидели бы его холмы в праздничных огнях.
Это тот самый праздник, который древние скандинавы отмечали в честь бога Бальдра.
Согласно «Эдде», скандинавской мифологии, Бальдр был богом, сияющим красотой, избранником природы; все воздавали ему почести: и звезды на небе, и цветы на земле. По просьбе Фригги, его матери, все сущее — доброе и злое, одушевленное и неодушевленное — поклялось не причинять ему никакого зла. Подобно матери Ахилла, мать Бальдра уже считала, что ее сыну нечего опасаться в мире, как вдруг дух зла Локи увидел росший неподалеку от Вальхаллы тростник, в безопасности которого Фригга была настолько уверена, что забыла взять с него ту же клятву, какую она взяла с других растений.