Но это не имеет значения!
Когда настанет час, царь двинется прямо на преграду, возьмет быка за рога и повергнет его, как Геркулес Ахе-лоя.
Но, чтобы побеждать других, нужно сначала победить самого себя; чтобы учить других, нужно самому обладать знанием; чтобы избавить царство от варварства, нужно самому приобщиться к цивилизации.
Петр оставит в Москве гражданским правителем старого боярина Ромодановского, в чьей несгибаемости и непоколебимой преданности он уверен, а военными начальниками назначит Лефорта и Гордона. Лефорта мы уже знаем. Что же касается Гордона, то это шотландец, давший слово отдать за Петра свою кровь и свою жизнь, и это обещание он исполнит, проявляя преданность, присущую шотландцам. Ну а тем временем сам Петр, с циркулем, топором и скальпелем в руках, объедет всю Европу, как это делали в старину наши цеховые подмастерья, которым полагалось обойти всю Францию, и, как они, вернется к родному очагу, лишь получив звание мастера.
Необычайный пример явил миру этот монарх, деспот по рождению, деспот по положению, деспот по духу, властвовавший над народом, где дворянин — раб монарха, а народ — раб дворянина, где сын — раб отца, а жена — рабыня мужа: он сделал для свободы всех этих людей больше, чем любой из современных патриотов или античных республиканцев!
Ему предстояло огнем и мечом навести порядок во всех этих напластованиях многовекового царства рабства.
И вы увидите, как дворяне и священники, женщины и дети — весь народ будет цепляться за древнее варварство, за грубые нравы, за весь этот мрак, который, по словам одного из русских писателей, превращает Россию скорее в дремучий лес, чем в государство.
С Петром Россия не продолжалась — она начала все сначала.
На кого падут первые удары богатыря? На янычар, духовенство, знать?.. На тех, кто первым окажется в уязвимом положении, — на стрельцов.
Они недовольны больше всех и потому уверены во всеобщем недовольстве. Полки, устроенные по европейскому образцу, грозят занять их место. Двенадцать тысяч еретиков под командованием француза и шотландца остались хозяевами Москвы, святого города, а они, стрельцы, отправлены в войска, сражающиеся на границах. Но их дело — не воевать против турок или казаков, а возводить на трон царей и свергать их.
Петр откладывает свой отъезд.
Два командира стрельцов, Циклер и Соковнин, замышляют заговор против молодого царя, в котором они угадывают непримиримого врага и который поэтому не должен остаться в живых. Когда же он будет мертв, Ивана вызволят из его дворца, Софью — из ее темницы, и от их имени продолжится это долгое царство жестокости, бесчинств и грабежей, в которых и состоит жизнь этих новых преторианцев.
Как заговорщики намереваются достичь своей цели?
Нет ничего проще. Молодой царь, слава Богу, неосторожен.
Подожгут дом; при первых языках пламени царь примчится, чтобы тушить пожар, и окажется среди толпы. И тогда ударом кинжала будет покончено с ним и всеми еретиками, которые по его милости оскверняют святую русскую землю.
Исполнение замысла назначено на полночь. А в одиннадцать часов все заговорщики соберутся за ужином, на котором рекой будут литься крепкие напитки и вино. Ведь следует придать силы тем, кому может изменить мужество.
Но еще до ужина оно изменяет двум участникам заговора: они просят, чтобы их допустили к царю, и во всем ему сознаются.
Петр принимает меры. Он призывает капитана своей гвардии и приказывает ему ровно в половине двенадцатого окружить дом, где должны собраться заговорщики.
Когда их схватят, он войдет и решит их судьбу!
Но царь совершает ошибку, ибо в своем нетерпении он начинает действовать раньше срока: ему кажется, что капитану велено ворваться в дом в одиннадцать, и сам врывается туда в четверть двенадцатого. Однако он застает заговорщиков свободными, со стаканами в руках и с саблями на боку.
В ловушке оказался сам царь.
К счастью, лев иной раз умеет притвориться лисой.
С улыбкой на устах царь входит в круг удивленных сообщников.
— Друзья, — обращается он к ним, — я услышал за ставнями звон стаканов и подумал, что здесь веселятся. Дайте-ка место доброму сотрапезнику!
Петр садится посреди растерявшихся заговорщиков, наливает себе вина и, подняв стакан, произносит:
— Выпьем за мое здоровье!
И будущие цареубийцы вынуждены пить за здоровье царя.
Но вскоре застигнутые врасплох сообщники приходят в себя: они обмениваются угрожающими взглядами; Провидение сделало для них больше, чем они могли желать. Жертва сама пришла подставить себя под удар палачей.
Циклер наклоняется к Соковнину, наполовину вытащив кинжал из ножен.
— Брат, — говорит он, — час настал!