Таким образом, сделанными им завоеваниями на суше и на море он дал своей державе возможность пользоваться тремя континентами сразу; таким образом, орлиный взор основателя нового города смог разглядеть в болотах Невы, в глубине Финского залива, место, где сложится это единое целое.
Санкт-Петербург — порт, наиболее близкий к Волге, этой великой артерии, этим воротам России. В Санкт-Петербург стекутся не только купцы, но еще и воды Европы и Азии, а может — кто знает? — и воды Белого моря, Северного Ледовитого океана и Америки.
И потому он все перенесет в Санкт-Петербург: богатства, торговлю, население, дворянство, правительство; он поселит здесь сенаторов, чтобы привлечь сюда торговцев: возведет здесь дворцы, чтобы рядом с ними начали возводить дома; он построит корабли, чтобы привезти сюда матросов. Он прекрасно сознавал, что вначале предстоит долгая и смертельная борьба с природными силами, что при этом погибнет сто тысяч людей, но какое это имело значение? Разве у него в то время их не было восемнадцать миллионов? И разве не оставил он, умирая, население численностью в тридцать миллионов?
И разве через сто лет после его смерти наследники его не будут властвовать над шестьюдесятью миллионами подданных?
Что же касается зловещего дерева, предсказывающего будущее по прошлому, этого неуместного свидетеля, предупреждающего каждого, кто хочет прислушаться, что западный ветер порой гонит невские воды вспять, так что они могут в течение суток затопить Санкт-Петербург, то это дерево срубят.
Срубив дерево, забудут об опасности, о которой ничто больше не будет напоминать.
Ну а забытая опасность словно и не существует.
И вот 16 мая 1703 года царь заложил первый камень крепости, вокруг которой затем поднимется Санкт-Петербург.
Предоставим же Санкт-Петербургу расти по велению его основателя. Ну а Петру пришло время вновь стать полководцем. Его ожидают Дерпт и Нарва.
1 Книга Бытие, 1:2–3.
Идет осада Нарвы; все атаки русских разбиваются о три бастиона крепости; бастионы эти носят названия «Победа», «Честь» и «Слава». Со шпагой в руке Петр захватывает эти бастионы один за другим.
Нарва взята.
Однако в разгар резни, грабежа и насилия Петр мечется подобно ангелу-губителю: удары он наносит не по врагу, а по собственным солдатам.
Он кричит им: «Вы — грабители и убийцы!»
Трижды его шпага поражает и убивает тех, кто отказывается ему повиноваться.
Наконец, спокойствие в городе восстановлено.
В это время к нему приводят взятого в плен графа Горна.
Это комендант крепости, защищавший ее до последней возможности.
Увидев его, Петр впадает в неистовый гнев, он бросается на него и ударяет его по лицу рукояткой шпаги.
— Это ты, — говорит он, — причинил столько бед! Разве не должен был ты сдаться, зная, что не получишь помощи?
Затем, показав на окровавленный клинок своей шпаги, он добавляет:
— Видишь кровь? Это не шведская, а русская кровь, и эта шпага спасла несчастных жителей города, которых твое упрямство обрекло стать жертвой.
И в довершение он восклицает:
— Благодаря Небесам нам удалось победить шведов, когда нас было вдвое больше; будем же надеяться, что когда-нибудь они научат нас побеждать их на равных.
Петр предложил мир Карлу XII.
— Мы посмотрим, — ответил тот, — когда будем в Москве.
— О! — воскликнул Петр. — Мой брат Карл Двенадцатый мнит себя Александром, но он не найдет во мне Дария.
Карл не сомневался в победе.
— Достаточно будет моего хлыста, — сказал он, — чтобы не просто выгнать этот русский сброд из Москвы, но и очистить от него всю землю.