Он позвал на помощь, и было самое время: еще немного, и король упал бы с лошади.
Его сняли с седла и разрезали ему сапог. После осмотра было решено, что раненую ногу надо отнять.
Отнять ногу такому королю, как Карл XII, было все равно, что обезглавить его.
Один из врачей осмелился высказаться против ампутации и взял на себя ответственность.
Собратья по ремеслу доверили ему больного.
— Что вы собираетесь делать? — спросил Карл XII врача, оставшись с ним наедине.
— Глубокие разрезы, государь, чтобы удалить из раны кости, которые могут помешать заживлению.
— Приступайте.
Хирург подал зов.
— Что вам нужно? — спросил его король.
— Мне нужно два человека, государь.
— Для чего?
— Чтобы держать ногу вашего величества.
— Не надо. Я буду держать ее сам.
И Карл XII, протянув ногу, следил за операцией, как если бы ее проводили на ком-то другом.
Хирург наложил повязку, и король в свою очередь подал зов. Сделал он это с целью отдать приказ о начале на следующий день осады, но в ту минуту, когда адъютант выходил от него, чтобы передать этот приказ, вошел другой адъютант и сообщил, что прибыл царь с семидесятитысячным войском.
— Хорошо! — воскликнул Карл, не проявив ни малейшего волнения при этом известии. — Мы разобьем царя, а когда он будет разбит, возьмем Полтаву.
И он дал указания в связи с предстоящим сражением.
Затем, утомленный как атакой, так и операцией, он уснул и проснулся только на следующий день, на рассвете.
Этот следующий день был 8 июля 1709 года.
Восходящему солнцу предстояло озарить одну из тех битв, которые, подобно битвам при Арбелах, Марафоне, Заме, Акциуме, Бувине и Ватерлоо, решали судьбы империй.
По одну сторону был Карл XII, то есть девять лет военных побед; по другую — Петр I, то есть двенадцать лет казней, забот и борьбы.
Первый раздавал государства, сажал на трон и свергал королей; второй с великим трудом стал самодержцем и начал приобщать к цивилизации свою державу.
Один — любящий опасность ради опасности, обладающий инстинктивной храбростью льва, воюющий ради удовольствия воевать; второй — идущий навстречу опасности лишь когда это необходимо и воюющий только в интересах своего народа.
Один — щедрый до безрассудства, ибо расточительность у него была в крови; другой — бережливый и никогда не тративший денег, если у него не было заранее намеченной цели. Один — воздержанный и целомудренный в питье и по темпераменту; другой — любитель вина и женщин, не знающий в этом меры. Один уже завоевал титул Непобедимого, которого он мог лишиться в случае поражения; другой был лишь на пути к завоеванию титула Великого, которого ничто не могло бы у него отнять. Один рисковал прошлым, другой — будущим.
Если бы Карл XII был убит, это, в конечном счете, означало бы потерю одного человека: Швеция осталась бы такой, какой она была, такой, какой должна была быть Швеция.
Но если бы был убит Петр I, это означало бы не только гибель человека, но и гибель цивилизации, крушение империи.
Поезжайте в Полтаву, и в шести верстах от города вы увидите холм высотой в двадцать восемь футов; это курган, под которым похоронена шведская армия, это гробница, в которой погребена слава Карла XII.
На поле битвы, в том самом месте, где возвышается эта гробница, Петр, покрытый порохом и залитый кровью, но с ореолом славы на челе, обратился к своей победоносной армии:
— Приветствую вас, солдаты, любимейшие дети моего сердца! Вы, кого я создавал в поте лица своего, есть средоточие духа отчизны, и необходимы ей так же, как душа необходима телу, без которой оно мертво.