«Кача» (521), паровые шхуны: «Феникс» (830), «Павел» (1480), «Астрея» (500), «Пандия» (850 или 510), «Яков» (600 или 385), гидрографическое судно «Веха» (800) с плавучим маяком «Запасный № 5» (552) на буксире, катер «Херсонес» (764) с эскадренным миноносцем «Живой» (250 или 380) на буксире.
18 часов 30 минут — транспорт «Мечта» (5000 или 6000) с катером «Пантикапея» (?) на буксире.
19 часов — пароход «Харакс» (2444) с паровой шхуной «Алкивиадис» (860) на буксире.
20 часов — канонерская лодка «Страж» (400) с тральщиком «Чурубаш» (570) на буксире, транспорт «Самара» (2500) с катером «Азовец» (?) на буксире.
Полночь — эскадренный миноносец «Беспокойный» (545), вооружённый ледокол «Джигит» (900) с эскадренным миноносцем «Дерзкий» (900) и тральщиком «Альбатрос» (?) на буксире.
1 час 15 минут — эскадренный миноносец «Зоркий» (446), пароход «Дыхтау» (3010), транспорт «Екатеринодар» (6542) с катером «Никола Пашич» (?) на буксире, пароход «Россия» (1738).
1 час 25 минут — канонерская лодка «Грозный» (195) с катером «Ногайск» (?) на буксире.
4 часа — транспорт «Поти» (3000 или 3500), вооружённый катер «Петрель» (?).
4 часа 10 минут — вооружённый ледокол «Всадник» (200)[104].
У Чауды удалось завершить необходимую подготовку, и вся керченская флотилия отправилась в Константинополь, бросив за собой неподходящие к переходу плавучие средства. Однако путь предстоял нелёгкий, и не всем суждено было его пройти. Ночью с 19 на 20 ноября сильный осенний ветер перерос в опасный семибалльный норд-остовый шторм. Порывы ветра вздымали громадные волны, которые бросали мелкие суда из стороны в сторону и сильно раскачивал крупные транспорты. Палубы то и дело заливало водой, и было несколько случаев, когда людей смывало за борт. Тросы часто рвались, и не всегда оторвавшиеся суда удавалось снова взять на буксир. Поэтому в море пришлось оставить катера «Ногайск» и «Пантикапея», предварительно сняв с них людей[105].
Согласно некоторым данным, количество судов, пришедших из Керчи в Стамбул, превышало 45, включая мелкие, которые не были учтены в официальных сводках, но могли перевезти по нескольку десятков человек. Например, в весьма неточном донесении красной разведки присутствуют несколько парусно-моторных деревянных судов[106].
Трагично сложилась судьба эскадренного миноносца «Живой», который шёл на буксире «Херсонеса». Находившиеся на последнем чины 4-й сотни особого Донского офицерского полка были свидетелями случившейся драмы. Спустя некоторое время после начала движения в сторону Константинополя при сильном порыве ветра оборвался трос. Тогда на «Живой» была подана якорная цепь, которая вскоре тоже лопнула. Снять людей не удалось. На обоих судах не было радиосвязи, поэтому, использовав все имевшиеся в распоряжении средства, капитан «Херсонеса» передал на «Живой», что вынужден догнать флотилию и сообщить о происшедшем для принятия срочных мер по спасению. Беспомощный из-за порчи машин миноносец был оставлен на милость морской стихии. Оповестить командование удалось, лишь достигнув Царьграда. А высланные немедленно транспорт «Далланд», французские и английские миноносцы и посыльные суда так и не смогли обнаружить «Живого» за несколько дней самых тщательных поисков, которые продолжались по меньшей мере до 27 ноября. По-видимому, судно старой конструкции было повёрнуто поперёк волны и, не выдержав шторма, пошло ко дну. На его борту находились около 250 человек преимущественно донских офицеров, командир лейтенант Евгений Иванович Нифонтов, гардемарин Владимир Сигизмундович Скупенский и пять человек судовой команды (остальные члены экипажа вместе со своим командиром старшим лейтенантом Павлом Антоновичем Эмеретли находились на «Херсоне-се», команда которого решила остаться в Керчи)[107].
Самоходные баржи (болиндеры), брошенные красными после неудачного десанта в Миусском лимане под Таганрогом, 1918 год (из собрания библиотеки де Гольера при Южном методистском университете, Техас)
Эскадренный миноносец «Живой»
Сохранилось письмо, адресованное вдове командира миноносца Е. И. Нифонтова, в котором излагаются многие подробности трагедии на основании рассказа командира буксира «Херсонес» С. А. Милошевича (имеются некоторые расхождения по числу людей и наличию радиосвязи): «… Познакомившись случайно со старшимъ лейтенантомъ Слав. Александровичемъ Милошевичемъ и узнавъ, что онъ 2 месяца какъ приехалъ изъ Бизерты, я спросила его, не знаетъ ли онъ о судьбе миноносца «Живой». Вотъ что я услышала изъ его разсказа.
Онъ капитанъ морской сербской службы, приехавший въ Россию добровольцемъ, где былъ назначенъ командиромъ миноносца «Дерзкий», который заодно вместе ходилъ по Азовскому морю съ «Живымъ». Милошевичъ былъ приятелемъ Вашего мужа, где въ Керчи они немало проводили вместе время, и даже Вашъ мужъ, знающий хорошо немецкий языкъ, училъ его русскому языку.
Незадолго передъ эвакуацией, когда «Живой» стоялъ въ починке, Милошевичъ былъ назначенъ командиромъ буксира «Херсонесъ». Во время эвакуации былъ полученъ приказъ взять миноносецъ «Живой» на буксиръ, посадить 4-й кавалерийский казачiй полкъ и вести въ Константинополь. Я, — говорилъ Милошевичъ, — и все, тамъ бывшие, указали на несообразность приказа Командующаго Флотомъ, такъ какъ «Живой» имеетъ 7 пробоинъ свежезацементированныхъ, но слушать было некому, и «Живой» былъ взятъ на буксиръ «Херсонесомъ» съ 380 людьми на борту.
Когда вышли въ открытое море, поднялся страшный штормъ въ 10 балловъ, канаты оторвались, и «Живой» былъ отброшенъ отъ буксира волнами. «Херсонесъ» всё-таки после долгихъ усилий поймалъ его. Тогда Милошевичъ по радио предложилъ, какъ другу, Вашему мужу перейти къ нему на пароходъ, пока не поздно, но Вашъ мужъ сказалъ, что, какъ командиръ миноносца, онъ оставить своё судно не можетъ. Когда дошли до [крена] подъ 48°, «Живой» оторвался снова. «Херсонесъ» ловилъ его снова 10 часовъ, но штормъ такъ увеличился, что «Живого» всё время уносило дальше и поймать его не было возможности. Выстрелили и по радио взывали о помощи, но она не пришла. Тогда по семафору Вашъ мужъ передалъ, что вода заполняетъ офицерские каюты и на миноносце страшная паника; пускай «Херсонесъ» самъ спасается, идётъ въ Константинополь и приведётъ помощь. «Херсонесъ» пробовалъ ещё разъ поймать «Живого», но тщетны были усилия. Последний разъ семафоромъ Вашъ мужъ передалъ: «Разыщите мою жену и передайте ей моё благословение и сыну».
«Херсонесъ» ушёлъ въ Константинополь. По приходе Милошевичъ всё доложилъ Беренсу, прося прийти на помощь «Живому», но Беренсъ слишкомъ долго собирался, тогда Милошевичъ обратился къ французамъ, которые въ сопровождены двухъ английскихъ миноносцевъ вышли въ море, но нигде следовъ отъ «Живого» не осталось. Были посланы запросы по радио въ Болгарию и на другие берега, но тамъ тоже ихъ не было, а прибить къ советскимъ берегамъ не могло, такъ какъ дулъ нордъ-остъ. Въ Константинополе Васъ Милошевичъ искалъ, но когда поехалъ на «Кронштадтъ», то узналъ, что Вы уехали на Лемносъ. Его судно ушло въ Бизерту, и вотъ теперь, какъ сербский подданный, онъ вернулся сюда…»
Все находившиеся на судне люди считаются погибшими в морской пучине, однако вице-адмирал М. А. Кедров спустя многие годы написал в своих воспоминаниях скупые строки, ставящие под сомнение официальную версию происшедшего: «Безъ вести пропалъ, однако, миноносецъ «Живой», котораго мы потомъ искали по всему Чёрному морю. Какъ потомъ выяснилось, онъ затонулъ недалеко отъ берега и почти все спаслись, но попали къ большевикамъ — по-видимому, была измена среди команды миноносца»[108].
Подобным образом могла сложиться и судьба миноносца «Дерзкий» с тральщиком «Альбатрос». 20 ноября произошёл обрыв троса от буксировавшего ледокола «Джигит», который сам с трудом выдерживал шторм (ходил хорошо он только по зыби). Последний попробовал подойти к «Дерзкому», чтобы подать новый трос, но сделать это не удалось, и пришлось уйти, отставив «Дерзкого» в открытом море. Прицепленный к миноносцу тральщик бился о корму, причиняя обоим судам значительные повреждения, вследствие чего «Альбатрос» пришлось оставить, с большим трудом сняв с него экипаж. Используя остаток нефти, капитан запустил машины и направил эсминец к Синопу, стремясь достигнуть турецких берегов. Через час хода небольшой запас топлива был израсходован, шторм развернул перегруженный людьми корабль поперёк крупных волн и гнал по направлению к минным полям у болгарских берегов. Чтобы замедлить движение, был выброшен плавучий якорь. Судно бросало из стороны в сторону и кренило порой так, что всё валилось с коек, посуда летела со столов, а в кубриках становилось совершенно темно.
Эсминец «Дерзкий» выходит из Северной бухты Севастополя. Первая мировая война
Тральщик «Альбатрос»
Спасло «Дерзкий» два обстоятельства: миноносец был новой конструкции, построенный в 1916 году, к тому же на нём имелось радио, по которому принимались переговоры и непрерывно передавался сигнал бедствия с указанием приблизительного местоположения. Главное командование в ответ послало «Дерзкому» пароход «Илья Муромец», а «Далланд» — для помощи другим встречным судам, которые могли в ней нуждаться. Но именно «Далланду» 21 ноября в 14:40 удалось обнаружить миноносец и выручить его, подав сразу три троса различной толщины. Затем подошёл и «Илья Муромец»[109].
Уже упомянутый плавучий маяк «Запасный № 5» шёл на буксире транспорта «Веха» и, в свою очередь, тянул маленький пароход, машины которого не действовали. Чины 1-й батареи Марковской дивизии и команды бронепоездов несли вахту у штурвала и наблюдали за буксирными тросами, которые в продолжение плавания рвались дважды, вызывая панику среди гражданских лиц. Для оповещения экипажа удаляющегося парохода «Веха» марковцы даже открыли огонь из пулемёта в воздух, а чтобы ободрить пассажиров, запели бравурные песни, но слушателям они показались совершенно неуместными. Ведущие и сами почувствовали, что буксир оторвался, остановили пароход и скрепили трос.
На буксируемом пароходике был значительный запас питьевой воды, но пассажиры — тыловые чины штаба одного из корпусов — наотрез отказались давать её на плавучий маяк даже страдавшим от жажды детям, чем вызвали против себя огромное возмущение. Но вскоре они сами попали в беду: в пути их судно дало течь, и, прежде чем пошло ко дну, 36 находившихся на нём людей были переведены на уже переполненный маяк. Караул 1-й батареи разрешил новым постояльцам брать с собой только ручную кладь, остальному же их огромному багажу было суждено уйти под воду. Владельцы имущества пытались оспорить это законное требование и даже угрожали револьверами, тогда марковцы пустили в ход приклады, и первый же проносимый на борт большой чемодан генерала был брошен обратно[110].
Цитировавшийся ранее полковник И. М. Калинин, который после гражданской войны признал советскую власть, продолжает свой критический рассказ о длительном морском переходе в Царьград после пересадки на транспорт «Мечта» c баржи, оторвавшейся от буксира 16 ноября и подобранной утром 17 ноября, когда вся керченская флотилия уже двигалась по направлению к мысу Чауда: «Не верится, что можемъ пересесть на пароходъ. Изъ ямы виденъ носъ громаднаго океанскаго чудовища. На холодномъ солнышке, на минуту вынырнувшемъ изъ-за тяжёлыхъ тучъ, ярко переливаются золотистые буквы. Ихъ всего пять: «Мечта». Мечта наяву. Такъ оригинально зовётся наша спасительница. Съ парохода спускаютъ верёвочную лестницу.
Перегрузка с корабля перед высадкой на берег острова Лемнос
— Берите только то, что можно прицепить къ плечамъ, — командуютъ сверху.
Люди поочерёдно карабкаются вверхъ. Доходитъ очередь и до меня. Лестница отъ качки баржи колыхается. Вещевая сумка отягощаетъ спину. Но вотъ бортъ парохода. Чьи-то руки подхватываютъ за плечи. Заветный Рубиконъ переступленъ. Подъ ногами палуба, по сторонамъ живые стены. Маркушу, моихъ писарей человеческие волны увлекаютъ въ одну сторону, меня въ другую. Въ одномъ месте удаётся притиснуться къ борту и бросить прощальный взглядъ на баржу, на море, на родину.
[104] Гутанъ. Указ. соч. Т. XIV. № 2 и 3. С. 71, 72; Кузнецов. Указ. соч. С. 411–413; Казаки въ Чаталдже. С. 11; Ушаков А. И. Крымская эвакуация. 1920 год [Электронный ресурс].
[105] Гутанъ. Указ. соч. Т. XIV. № 2 и 3. С. 72; Казаки въ Чаталдже. С. 12; Кадесников. Указ. соч. С. 64.
[106] Казаки въ Чаталдже. С. 13; Санжаровец. Указ. соч. С. 175.
[107] Плахов. Указ. соч. С. 424; Гутанъ. Указ. соч. Т. XIV. № 2 и 3. С. 73; Кадесников. Указ. соч. С. 64; Русская военная эмиграция. С. 255.
[108] Кузнецов. Указ. соч. С. 105–107.
[109] Плахов. Указ. соч. С. 423–425; Гутанъ. Указ. соч. Т. XIV. № 2 и 3. С. 72, 73.
[110] Марковцы в боях и походах за Россию. С. 365, 366; Кузнецов. Указ. соч. С. 411.