Эсминец «Дерзкий» в Бизерте, 1924 год
Грозной силой во время гражданской войны были бронепоезда, постоянно участвовавшие в схватках и выполнявшие важнейшие боевые задачи, часто решая исход битвы.
Накануне эвакуации бронепоезда Русской армии вели бои в Северной Таврии, затем — защищали подступы к Крыму благодаря проложенной по распоряжению П. Н. Врангеля железнодорожной ветке на Юшунь и Армянский Базар, а в последние дни прикрывали отступление конных и пеших частей. Из Керчи уходили команды всех трёх поездов 3-го бронепоездного дивизиона.
С 8 ноября лёгкий бронепоезд «Дмитрий Донской» вместе с «Святым Георгием Победоносцем» вели напряжённые бои в районе Юшуни, нанося большие потери прорывавшемуся в Крым противнику. Во время боя 9 ноября было разбито головное орудие «Дмитрия Донского», а около полудня 11 ноября при сдерживании наступления красных со стороны Карповой Балки бронепоезд был вынужден отойти к узловой станции Джанкой, не имея возможности продолжать бой вследствие сильных повреждений бронеплощадок. «Святой Георгий Победоносец» продолжал отбрасывать красные войска, прикрывая отступление Русской армии на этом участке. Поздно вечером в двух километрах от станции Джанкой произошло случайное столкновение составов этих двух бронепоездов, в результате чего с рельс сошёл вагон резерва и три вагона-мастерских. 12 ноября «Дмитрий Донской» был уже в Симферополе, а на следующий день — в Севастополе.
Тяжёлый бронепоезд «Иоанн Калита», офицеры во главе с командиром полковником А. А. Зеленецким (справа), Белгород, август 1919 года
Ночью 11 ноября тяжёлый бронепоезд «Иоанн Калита» прошёл станцию Джанкой и направился к Керчи для прикрытия отхода частей Донского корпуса. Ту же задачу выполнял боевой состав под командованием капитана Делова, состоявший из спешно отремонтированных и вышедших из Феодосии 11 ноября старых бронеплощадок «Дмитрия Донского».
Ещё 6 ноября по приказанию начальника бронепоездных дивизионов лёгкий бронепоезд «Волк», находившийся до этого на ремонте в Джанкое ввиду порчи труб в котле паровоза,
был отправлен на станцию Керчь в распоряжение коменданта крепости. 14 ноября в Керчь прибыл «Иоанн Калита», прикрывавший арьергард Донского корпуса — 2-ю бригаду 3-й дивизии под командованием генерала Александра Петровича Фицхелаурова. В ночь на 15 ноября команда бронепоезда была погружена на плавучий маяк «Запасный № 5», в тот же день в город пришёл «Дмитрий Донской». Взрывать бронепоезда было запрещено, поэтому перед посадкой на суда команды сняли замки с орудий и испортили материальную часть на боевых площадках[66].
В ночь с 15 на 16 ноября в город постоянно приходили новые войска. В 5 часов утра начальник 2-го отряда донёс контр-адмиралу М. А. Кедрову: «Принялъ 25 000, больше не вмещаетъ тоннажъ. Остаются непогруженными около 5000. Нуженъ срочно транспортъ къ Кызъ-Аулу. Керчь продержится, вероятно, до вечера 3-го (16-го) ноября». В ответ ему было сообщено, что около 14 часов в Керчь придёт пароход «Россия» и ледокол «Гайдамак» с начальником штаба флота контр-адмиралом Николаем Николаевичем Машуковым.
Красные у оставленного Русской армией лёгкого бронепоезда «Волк»
До 11 часов в проливе стоял густой туман, но корабли продолжали грузиться и выходить из залива в Камыш-Бурун-ский створ, становясь под прикрытие с востока боевых судов, из которых в гавани оставались только «Всадник» с начальником 2-го отряда судов Черноморского флота М. А. Беренсом и «Грозный» с руководящим эвакуацией в Керчи командующим 2-й армией Ф. Ф. Абрамовым. Последние воинские части грузились уже на баржи, катера и эсминец «Зоркий», а затем подвозились к группировке судов на рейде для перегрузки на военные корабли и уже загруженные транспорты. Последние, приняв до отказа людей, снимались с якорей и отправлялись к Тузлинскому плавучему маяку в южной части пролива. К той же стоянке буксировались последние баржи с людьми[67].
16 ноября были погружены подошедшие строевые части Кубанского корпуса, а также 1-я и 2-я Донские конные дивизии, прикрывавшие отход пехоты и штаб Донского корпуса. На кораблях находилось одних только донских казаков около 22 тысяч человек военных и 6515 донцов-беженцев, которым пришлось сильно потесниться, чтобы принять на борт кубанцев[68]. 1-я Донская казачья дивизия была посажена на большой транспорт «Харакс»[69].
Так же как в Севастополе и Феодосии, по распоряжению командования расквартированное в Керчи Корниловское военное училище (до 11 сентября 1920 года — Пехотная имени генерала Л. Г. Корнилова юнкерская школа) несло охрану порядка в местах посадки. Поэтому патрули юнкеров были посажены на корабли только ярким солнечным днём 16 ноября. Во всё время эвакуации в городе сохранялся полный порядок. Но ситуация была чрезвычайной, и в условиях дефицита товаров, еды, а также суеты сборов перед отплытием в неизвестность некоторые деморализованные солдаты приняли участие в грабежах магазинов в ночь на 15 ноября. По крайней мере, о таком неприглядном факте сообщает корреспондент Григорий Николаевич Раковский в своей публицистической работе «Конец белых», излагая весьма противоречивый в остальном рассказ генерала Николая Петровича Калинина. Так или иначе, это были частности, не служащие характеристикой последних дней белого Крыма, наполненных общим спокойствием и молчаливым сочувствием жителей к армии, выполнившей свой долг и стоящей перед новыми испытаниями. Эксцессов против военных не было[70].
Трансатлантический пароход «Россия» (из собрания А. Девяткина)
Несколько ранее обещанного срока, в 13:15, в город пришли ледокол «Гайдамак» и пустой пароход «Россия». Оба корабля недолго простояли у Широкого мола, забрав всех оставшихся одиночных людей, и снова вышли в пролив. В 14:10 канонерская лодка «Грозный» вышла из порта, генерал Ф. Ф. Абрамов объехал на катере все погруженные пароходы и, отдав распоряжения, приступил к выводу транспортов в Чёрное море к Кыз-Аульскому маяку. В 14:20 последняя гружённая людьми баржа № 56 отчалила от Широкого мола, на котором не оставалось ни одного солдата. Только после этого, в 14:22, вооружённый ледокол «Всадник» под флагом начальника 2-го отряда вышел из Керчи в пролив к ледоколу «Гайдамак» для переговоров с начальником штаба флота Н. Н. Машуковым.
После этого «Гайдамак» отправился к Кыз-Аулу для непосредственного доклада Главнокомандующему, телеграфировав в пути: «Въ Керчи всё идётъ въ исключительномъ порядке. Все войска посажены на корабли и вышли въ Керченский проливъ. Посадка окончена. Въ городе не осталось ни одного солдата, все раненые увезены. Противника нетъ. Угля хватаетъ всему отряду. Въ городе полный порядокъ. Беренсъ — на «Всаднике», а Абрамовъ — на «Грозномъ». Къ 16 часамъ выйду къ «Корнилову «».
А затем последовало второе дополнительное сообщение: «Посадка закончена. Взяты все до последняго солдата. Для доклада Главкому везу генерала Кусонскаго. Иду на соединение»[71].
Ледокол «Гайдамак» (предположительно)
В целом, по сообщению штабс-капитана Владимира Михайловича Кравченко, погрузка в Керчи прошла достаточно гладко, лишь одна баржа перевернулась по вине погруженных. Кроме того, когда отчаливало последнее судно, в Керчь уже вступали части Красной армии и на набережную выехал броневик. Однако он не стал открывать огонь, вероятно опасаясь судовой артиллерии находящегося поблизости ледокола «Всадник» и других кораблей на рейде — враги расстались мирно и торжественно[72].
Впрочем, по свидетельству начальника штаба 3-го кавалерийского корпуса Красной армии Александра Михайловича Хмелькова, якобы некая передовая группа всадников, войдя в город, погрузилась на рыбацкие лодки и направилась к стоящим на рейде судам, обстреливая их из пулемётов и требуя сдачи; но когда был открыт ответный огонь станковых пулемётов и нацелены тяжёлые корабельные орудия, от затеи пришлось отказаться. Судя по тем же воспоминаниям, на мыс южнее Керчи (вероятно, Ак-Бурун) были выведены две полевые батареи с целью воспрепятствовать кораблям на рейде покинуть пролив. При этом автор воспоминаний сообщает: «Однако ночью… скрытно подошли несколько судовъ противника съ потушенными огнями и помогли имъ выйти изъ Керченскаго пролива…»[73] Если это обстоятельство имело место, то, вероятно, речь идёт о транспортных средствах, оторвавшихся от буксиров и не способных двигаться самостоятельно. По крайней мере, по приведённому ранее свидетельству И. М. Калинина, с одной из барж случилось такое происшествие с ночи на утро 17 ноября.
Эту картину могут дополнить донесения красных, согласно которым в подчинении организовавшегося 16 ноября в Керчи революционного комитета состояло около трёхсот человек при одном орудии и нескольких пулемётах. Для поддержки некоего восстания и захвата судов командующий 9-й армии Кавказского фронта приказал начальнику 22-й дивизии при помощи Азовской флотилии произвести срочную переброску войск на Керченский полуостров[74]. Но необходимость в этом манёвре отпала в тот же день ввиду ухода белого флота из пролива. Не был исполнен и приказ, отданный А. В. Нёмитцем 15 ноября начальнику морских сил Чёрного и Азовского морей об оказании помощи Красной армии в занятии Керчи и захвате военных кораблей противника[75].
Линейный корабль «Ростислав» и эскадренный миноносец «Звонкий» (из собрания Ю. Чернова)
Накануне эвакуации в керченской тюрьме находилось немало политических заключённых. В то время настоятелем тюремной Евдокиевской церкви на Карантинной улице был священник Григорий Платонович Безталанный. В 1919–1920 годах по его ходатайствам к градоначальнику Николаю Николаевичу Ходаковскому были отменены некоторые смертные приговоры. Отец Григорий, опасаясь за жизнь заключённых в условиях оставления белыми Крыма и пользуясь растерянностью охранников тюрьмы, содействовал освобождению 350 человек. За это священнику была вскоре выписана благодарность от местного революционного комитета[76].
Очевидно, арестанты были выпущены после совещания 14 ноября представителей городской думы, управы и профессиональных союзов, на котором, помимо избрания исполнительного комитета по организации охраны города и тюрьмы до прихода советской власти, городской управе было поручено ходатайствовать об освобождении политических заключённых[77].
После полудня 16 ноября на канонерской лодке «Страж», стоявшей у «Ростислава», была получена радиотелеграмма начальника 2-го отряда контр-адмирала М. А. Беренса: «Давайте, давайте, давайте!», условно означавшую, что эвакуация в Керчи завершена, «Стражу» приказано уходить, «Ростислав» — затопить. Вывести плавучую батарею в условиях эвакуации было невозможно из-за отсутствия свободных буксиров и по причине недостатка времени: летом имеющий глубокую осадку бывший линкор полтора месяца тащили через весь пролив ко входу в Азовское море с постоянными посадками на мель.
С заходом солнца с обычной церемонией были спущены флаг и гюйс, затем открыты кингстоны и с помощью подрывных патронов пробито днище — офицеры и команда перешли на «Страж». Из-за малой глубины корабль погрузился только до уровня адмиральского балкона, поэтому с орудий предварительно были сняты оптические прицелы и у замков вынуты грибовидные стержни. Пожелавшие остаться в России были посажены в шлюпку, на которой они собирались ночью переправиться на таманский берег[78].
В 15:30, когда все транспорты ушли от Тузлинского к Кыз-Аульскому маяку и уже был потоплен «Ростислав», с якоря начали сниматься стоявшие в проливе военные корабли и отправляться в Чёрное море, замыкал движение ледокол «Всадник» с М. А. Беренсом на борту, вышедший из пролива в 18:30. К 22 часам вся керченская флотилия собралась у Кыз-Аула[79].
Последним заслоном была канонерская лодка «Страж». После потопления «Ростислава» она направилась к проливу и достигла его, когда окончательно стемнело. На крымском и таманском берегах начали загораться костры, возможно служившие какими-то условными знаками. Керчь была погружена в полный мрак. Сложный фарватер тоже не был освещён фонарями, и в это неподходящее время отказала рулевая машина. Тогда командир лодки капитан II ранга Константин Григорьевич Люби, неоднократно проходивший Керчь-Еникальский канал, отправил рулевого к ручному кормовому штурвалу, а сам передавал команды с мостика. Несмотря на значительные сложности и риск сесть на мель, судно благополучно вышло в Чёрное море и ночью подошло к Кыз-Аульскому маяку, где уже находились все плавучие средства, ушедшие и уведённые из Керчи[80].
Мыс Такиль на юго-восточной оконечности Керченского полуострова, виден недействующий маяк. Восточнее мыса Кыз-Аул, 1918 год (из собрания библиотеки де Гольера при Южном методистском университете, Техас)
Об организационных трудностях во время эвакуации командующий флотом М. А. Кедров писал:
[66] Власов А. А. О бронепоездах Добровольческой армии // Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма / Сост. Волков С. В. — М.: Центрполиграф, 2003. С. 465–467, 471–474.
[67] Гутанъ. Указ. соч. Т. XIV. № 2 и 3. С. 67.
[68] Казаки въ Чаталдже… С. 11, 13.
[69] Сагацкий И. И. Лейб-казаки на Лемносе // Русская армия на чужбине. Галлиполийская эпопея / Сост. Волков С. В. — М.: Центрполиграф, 2003. С. 391.
[70] Баумгартенъ В. в., Васнецовъ М. В., Ващенко Е. П. и др. Русские въ Галлиполи. 1920–1921: Сборникъ статей. — Берлинъ, 1923. С. 12, 13, 15, 200; Раковский Г. Н. Конецъ белыхъ. Отъ Днепра до Босфора. (Вырождеше, агонш и ликвидащя). — Прага: Воля России, 1921. С. 195.
[71] Гутанъ. Указ. соч. Т. XIV. № 2 и 3. С. 67, 68; Плахов. Указ. соч. С. 423.
[72] Кравченко В. М. Дроздовцы от Ясс до Галлиполи: в 2 т. — Мюнхен, 1973–1975. — Т. 2. С. 243; Кузнецов. Указ. соч. С. 412.
[73] Санжаровец В. Ф. О некоторых вопросах, имеющих отношение к эвакуации войск Русской Армии П. Н. Врангеля из Керчи // Материалы I Международной научно-практической конференции «Военно-исторические чтения» 18–19 февраля 2013 г. — Керчь, 2013. С. 176.
[74] Директивы командования фронтов Красной армии. С. 366; Керчь — двадцать шесть веков / Сост. Михайлов Л. А. и др. — Керчь, 2001. С. 177.
[75] Керчь — двадцать шесть веков / Сост. Михайлов Л. А. и др. — Керчь, 2001. С. 177.
[76] Государственный архив в Республике Крым. Ф. Р-2647. Оп. 4. Д. 10. Л. 113, 114.
[77] ГАРК. Ф. Р-1024. Оп. 1. Д. 43. Л. 5 (сведения предоставлены старшим научным сотрудником КИКЗ В. Ф. Санжаровцем).
[78] Штром. Указ. соч. С. 316; Гутанъ. Указ. соч. Т. XIV. № 2 и 3. С. 68.
[79] Гутанъ. Указ. соч. Т. XIV. № 2 и 3. С. 68.
[80] Штром. Указ. соч. С. 316.