© О. А. Валькова, 2021,
© С. Тихонов, дизайн обложки, 2021,
© ООО «Новое литературное обозрение», 2021
От автора
Сегодня имя Нины Михайловны Субботиной (1877–1961), к сожалению, почти забыто, хотя по праву оно должно занимать почетное место не только среди имен первых российских женщин-астрономов и астрономов как таковых, но и среди выдающихся граждан России и среди выдающихся жителей планеты Земля. Устная память о ней еще немного жива — ее еще помнят наши старейшины, те, кто видел ее в ранней юности, кто слышал рассказы о ней от старших коллег. Она была легендой. Легендой астрономического сообщества, легендой своего поколения. Но устная память затухает. Было бы величайшей несправедливостью, если бы память об этом удивительном человеке, человеке, чья жизнь может служить источником вдохновения, надежды и примера для каждого из нас, пропала безвозвратно. Поэтому невозможно было не написать эту книгу.
Нина Михайловна Субботина была талантливым астрономом-наблюдателем и скрупулезным и нестандартно мыслящим историком астрономии. Благодаря удивительному личному мужеству, настойчивости в достижении поставленных перед собой целей и, главное, бескорыстной и беззаветной преданности избранной профессии она стала настоящей героиней для своих современников.
Она изучала избранную науку сначала самостоятельно, затем с помощью советов, консультаций и уроков профессиональных астрономов, ставших ее учителями, друзьями и в итоге коллегами и, наконец, окончила физико-математическое отделение Высших женских Бестужевских курсов в С.‐Петербурге. Не имея возможности поступить на официальную службу, она стала астрономом-наблюдателем в собственной маленькой, но вполне серьезно оборудованной обсерватории и на протяжении 50 с лишним лет вела систематические наблюдения Солнца, планет, метеоров, переменных звезд, участвуя в международных программах наблюдений и публикуя результаты своих исследований в российских и зарубежных изданиях. За свою жизнь Субботина принимала участие в наблюдении пяти полных солнечных затмений, три из которых ознаменовались полным успехом и научными публикациями. В 1910 г. она провела также успешные наблюдения кометы Галлея.
Яркий историк астрономии, Н. М. Субботина стала первой в нашей стране женщиной, опубликовавшей монографию по истории астрономии и получившей за нее в 1913 г. премию Русского астрономического общества. Через тридцать лет, в разгар тяжелейшей войны, в 1943 г., вышла в свет ее статья, посвященная изучению коронарных оболочек Солнца, выполненная на основании материалов древнеегипетских и месопотамских затмений, самим фактом своего появления утверждавшая вечную и неизбежную победу разума и науки над силами разрушения.
Жизнь Н. М. Субботиной не была легкой. Болезнь затрудняла каждый ее шаг с раннего детства и на протяжении всей жизни; не позволяла слышать и говорить; во время революции 1917 года была конфискована и затем разрушена ее обсерватория; во время блокады Ленинграда погибла почти вся семья. Она все преодолела.
Ее любовь к астрономии, переданная ей отцом, была искренней, страстной и совершенно бескорыстной. Она работала с ранней юности и до 80 с лишним лет, когда тело окончательно отказалось повиноваться ей, и даже тогда она продолжала следить за новостями любимой науки. Ее младшие современники запомнили ее как «замечательную, отважную и очень увлеченную астрономией» женщину. В ее судьбе принимали участие Д. И. Менделеев и К. Фламмарион, О. А. Баклунд и С. П. Глазенап, Н. А. Морозов и О. А. Федченко, И. В. Мушкетов и М. А. Шателен и многие, многие другие. Друзьями ее юности были А. П. Ганский, Г. А. Тихов, супруги Неуймины, Н. М. Штауде…
Круг ее профессионального и личного общения был огромен. Трудно найти человека ее эпохи, так или иначе связанного с астрономией, с которым она не была бы знакома. Она вела громадную переписку. И это не удивительно: потеряв во время перенесенной в детстве болезни слух и способность говорить, она могла общаться с людьми только при помощи письма. Именно поэтому в книге так много цитат и выписок из ее собственных текстов — она писала великолепно: свободно, образно, с тонким юмором и самоиронией. Нам хотелось предоставить ей возможность говорить…
К сожалению, архив Н. М. Субботиной не сохранился: одна его часть погибла в Ленинграде во время войны, когда квартира, в которой он хранился, была уничтожена снарядом; местонахождение послевоенной части архива также, к сожалению, обнаружить не удалось, за исключением одного альбома фотографий. На поиск и сбор документов Н. М. Субботиной, разбросанных по архивным коллекциям ее друзей и коллег, ушло более десяти лет. И эту работу было бы невозможно выполнить без помощи.
Выражаю искреннюю благодарность за помощь и поддержку, оказанную в работе над этой книгой: А. И. Еремеевой, В. И. Жукову, С. С. Илизарову, Т. В. Корякиной, Т. В. Костиной, И. Куклиной, Г. И. Любиной, Е. В. Мининой, Ф. А. Петрову, З. А. Платоновой, Е. В. Пчелову, С. И. Рындину, Н. Сигрист, М. В. Синайскому, Г. И. Смагиной, А. В. Собисевичу, Т. В. Соболевой, И. Л. Тихонову, Р. А. Фандо, М. Г. Финюковой. Отдельную благодарность выражаю Зинаиде Кузьминичне Соколовской, которой, к величайшему сожалению, не приведется увидеть книгу, написание которой она так неуклонно подталкивала, опубликованной. Моя особая благодарность — К. В. Иванову, редактору замечательной серии и этой биографии.
Мне также хочется поблагодарить сотрудников С.‐Петербургского филиала Архива РАН, Центрального государственного исторического архива С.‐Петербурга, Архива РАН, отдела письменных источников Государственного исторического музея г. Москвы, Музея истории завода «Красное Сормово», Музея истории С.‐Петербургского университета, Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного архива экономики, сотрудников виртуальной справочной службы Централизованных библиотечных систем Нижнего Новгорода за всегда доброжелательное внимание и помощь.
Хочу также поблагодарить сотрудников отдела историографии и источниковедения истории науки и техники Института истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова РАН и других моих коллег по институту, которые на протяжении многих лет с терпеливым вниманием слушали мои доклады, сообщения и просто рассказы, посвященные Н. М. Субботиной, и чьи отзывы и советы были неоценимы для написания этой книги. Моя отдельная глубокая благодарность — моей маме В. Г. Вальковой.
Рис. 1. Нина Михайловна Субботина. 1934 г. (ГА РФ. Ф. 10249. Оп. 3. Д. 321. Л. 26)
Глава 1. Семья Кандорских — Соколовых — Субботиных
Нина Михайловна Субботина родилась 26 октября (7 ноября) 1877 г. в Москве. Она была старшей дочерью в семье горного инженера Михаила Глебовича Субботина (1850–1909) и его супруги, Надежды Владимировны Субботиной (1855–1927), рожденной Соколовой. Оба родителя принадлежали к среде, как выражалась сама Нина Михайловна, «интеллигентных разночинцев».
В 1870-е — начале 1880‐х гг. отец Нины Михайловны часто бывал в разъездах по делам службы, и ее мама, не любившая оставаться одной, предпочитала жить со своими родителями. Поэтому ранние годы жизни маленькой Нины прошли в московском доме ее бабушки и дедушки по материнской линии. Как она написала в коротеньких, всего на пару страничек воспоминаниях, «Детство. Москва. Большая патриархальная семья во главе с бабушкой, дочерью профессора Кандорского, товарища и друга Грановского и Кудрявцева»[1].
Действительно, семья мамы Н. М. Субботиной — старая московская семья. Ее матриарх, бабушка Нины, Александра Александровна Кандорская (в замужестве Соколова), была женщиной примечательной и сильно повлияла на формирование характера и взглядов своей внучки. До замужества А. А. Кандорская (1829–?) воспитывалась в доме отца, Александра Кандорского, протоиерея церкви Преподобного Пимена в Новых Воротниках, которую и сегодня можно увидеть в этом старом московском районе и которая за все прошедшие годы ни на один день не закрывала свои двери.
Рис. 2. Церковь Пимена Великого в Новых Воротниках. 1882 (Найденов Н. Москва. Соборы. Монастыри и церкви. [М., 1882. № 38])
Александра Александровна принадлежала к кругу научной, литературной, художественной Москвы периода ее расцвета. Воспоминания Нины Михайловны о бабушке разбросаны небольшими отрывками по письмам к друзьям, написанным в основном на склоне лет. Из них вырисовывается образ удивительно яркой женщины. Так, 26 апреля 1948 г. в письме, адресованном подруге детства, знаменитой актрисе, председателю Пушкинского общества, Вере Аркадьевне Мичуриной-Самойловой (1866–1948), Субботина рассказывала: «Семья наша вся была пушкинисты. Бабушка — девочкой видала поэта в Москве в 1836 г., когда он гостил у Нащекина. Бабушка наша была дочерью проф[ессора] М. Г. У., внучкой писателя 18-го века Кандорского, сотрудника и переводчика Новикова. Она любила рассказывать о том времени, о тех людях, и привила нам любовь и почитание Пушкина»[2].
Нам не удалось найти подтверждения тому, что отец бабушки и прадед Н. М. Субботиной, Александр Ильич Кандорский или Кондорский, как иногда писалась фамилия (1788–?), служил в каком-либо качестве в Московском университете. В регулярно публиковавшихся отчетах о деятельности Московского университета, содержащих, помимо прочего, перечисление имен преподавателей и студентов, его имени нет. Однако в Центральном государственном архиве Москвы среди дел Вифанской и Московской духовных семинарий нам удалось обнаружить послужные списки Александра Кандорского. Содержащиеся в них данные говорят о том, что Александр Ильич происходил из «великороссийской нации», из духовного звания и сам был сыном московского священника[3]. В его послужном списке указано, что он с «1798-го года по 1808-й год обучался в Московской Славяно-Греко-Латинской Академии, где и окончил курс всех наук в оной преподаваемых». Потом отправился продолжать свое образование в С.‐Петербург: «…в 1808-м году поступил в новоучрежденную С.-П[етер]бургскую Духовную академию, где и окончил высший учебный курс наук богословских, философских, словесных, физико-математических, в Церковной истории, в языках греческом и французском»[4]. В 1814 г., по окончании всех положенных испытаний, Академическая конференция возвела Александра Кандорского в степень кандидата богословия[5]. В «Биографическом словаре студентов первых XXVIII курсов С.‐Петербургской духовной академии: 1814–1869» указано, что Александр Ильич Кандорский из московской Славяно-Греко-Латинской академии был кандидатом самого первого курса С.‐Петербургской духовной академии 1809–1814 гг.[6]
После получения ученого звания прадед Нины Михайловны вернулся во все еще разоренную после Отечественной войны 1812 г. Москву и был принят на службу в Вифанскую духовную семинарию. В журнале Комиссии духовных училищ об избрании и определении ректоров, инспекторов, профессоров, бакалавров и членов правлений при Московской духовной академии и семинариях и о прочем есть следующая запись от 19 августа 1814 г.: «Комиссия <…> положила: в Вифанской семинарии <…> определить <…> профессором математики, физики и французского языка кандидат Кандорский»[7]. Таким образом, в его послужном списке за 1815 г. значилось: «профессор физико-математических наук». В октябре 1815 г. к этой работе прибавилась еще должность секретаря в семинарском правлении[8]. Однако уже в 1816 г. Кандорского перевели в Московскую духовную семинарию: «15-го апреля 1816 года по предписанию Комиссии Духовных училищ переведен в Московскую Духовную семинарию для занятия кафедры означенных наук (физико-математических. — О. В.) и учительской должности языка французского. В оном же году месяца[9] 28 дня определен секретарем Семинарского правления, которые должности и ныне проходит». В послужном списке чиновников Московской духовной семинарии на 1816 г. отмечалось, что Кандорский «поведения хорошего и способен» и что суду и штуцеру не подвергался[10].
Таким образом, прадед Нины Михайловны действительно служил профессором, занимая кафедру физико-математических наук, но не в Московском университете, а в Московской духовной семинарии. Это, конечно, не могло помешать ему, человеку высокообразованному, знавшему несколько иностранных языков, стать членом узкого, в общем-то, круга московской интеллигенции своего времени. Но, насколько нам удалось выяснить, Кандорский занимался преподаванием недолго. Уже в 1818 г. он «вышел во свящ[енни]ка в церкви Нового Пимена в Новых Воротниках в Москве»[11], служение, которому А. И. Кандорский посвятил многие годы.
Однако Нина Михайловна была совершенно уверена в семейной легенде о прадеде — профессоре МГУ и не раз писала об этом. Например, 3 июля 1935 г. она рассказывала своему старинному другу и коллеге Николаю Александровичу Морозову[12]: «…еще мамин прадед был писатель — конца XVIII в., сотрудник Новикова, дед — профессор МГУ. Бабушка видала в детстве Пушкина, потом Белинского, Гоголя, принимала у себя Грановского, Кудрявцева, Рулье и др[угих] тов[арищей] ее отца. Была оч[ень] культурная»[13].
Легенда о прапрадеде — писателе, работавшем со знаменитым просветителем Николаем Ивановичем Новиковым (1744–1818), — также «бытовала» в семье Субботиных. 21 февраля 1951 г. в письме другу юности и коллеге-астроному Гавриилу Адриановичу Тихову[14] Нина Михайловна вспоминала: «А в семейной традиции были у нас Новиков, и профессор МГУ, и суворовский солдат — вестовой самого Ал[ександра] Вас[ильевича] Суворова. И труженики 1812 года и <…>[15] (даже сын шотландского горца — пахарь в 1805–1810 гг. был „узником“), — и заключала: — Как хорошо любить свою землю, своих людей и чтить предков за их добрый труд для будущего!»[16] В другом письме, также адресованном Г. А. Тихову, 15 ноября 1953 г. Субботина написала чуть более подробно: «А в конце XVIII в[ека] сотрудничал с Новиковым дед бабушки, переводчик „Атомистики“ Демокрита, к[ото]рую со всеми книгами издательства Новикова сожгла Екатерина II, а переводчика, студента Греко-Латино-Славянской[17] академии, лишила возможности научной деятельности, разгромив весь труд Новикова и разогнав сотрудников…, — и прибавляла: — Как хорошо вспоминаются мне теперь рассказы моей бабушки, дочки профессора МГУ эпохи Пушкина-Грановского!»[18]
Предположительно этим обиженным Екатериной II прапрадедом-переводчиком был Илья Михайлович Кандорский (1764–1838), священник Покровской, в Кудрине, церкви, переводчик и автор целого ряда книг духовного содержания. Его имя фигурирует во многих словарях XIX в. — биографических и авторов духовной литературы. Но прямых доказательств этому предположению нам обнаружить не удалось.
Итак, бабушка Н. М. Субботиной, Александра Александровна Кандорская, выросла в атмосфере научной, художественной, литературной Москвы первой половины XIX в. В 1851 г. она вышла замуж за архитектора Владимира Ивановича Соколова (1828–1898), происходившего из обер-офицерских детей[19]. Также москвич, В. И. Соколов родился 20 января 1828 г. в Москве, в доме коллежской асессорши Екатерины Михайловны Богдановой, у квартировавшего там коллежского регистратора Ивана Иванова Соколова, информации о котором нам, к сожалению, найти не удалось. Но о самом Владимире Ивановиче данные сохранились. В метрической книге «Сретенского Сорока Спасской церкви, что во Спасской» была сделана запись о рождении и крещении ребенка, «коему наречено имя Владимир»: «…молитвословил священник Николай Петров, при сем был дьячок Иван Илларионов». Имя матери ребенка не упоминалось. Юный Владимир «крещен 16-го числа, восприемники были: обер гофмейстер князь Андрей Александрович Кольцов-Мосальский[20] и из дворян коллежского секретаря Павла Алексеева Гурьева жена Доминика Харлампьевна; оное крещение исправляли священник Николай [Ботроев] с причтом»[21].
В 1840 г., в двенадцать с небольшим лет, юный Владимир Соколов подал прошение на имя попечителя Московского дворцового архитектурного училища, действительного статского советника, Двора его величества камергера и кавалера Дмитрия Михайловича Львова (1793–1842) с просьбой об определении его в училище учеником: «Желая поступить в училище, находящееся под ведомством Вашего Превосходительства, представляю при сем Метрическое свидетельство о рождении своем и всепокорнейшее прошу Ваше превосходительство удостоить принятием мое прошение допущением меня к экзамену, воспитывался же я при своих родителях. Сентября дня 1840 года. К сему прошению сын коллежского регистратора Владимир Иванов сын Соколова руку приложил». На полях документа имеется резолюция рукой Д. М. Львова: «Просителя на законном основании определить. Дм. Львов»[22]. Благополучно поступив, таким образом, в Московское дворцовое архитектурное училище, дед Нины Михайловны так же благополучно его окончил в 1850 г. В послужном списке В. И. Соколова значится: «на основании § 18 из высочайше утвержденного в 24 день декабря 1842 года устава Московского Дворцового архитектурного училища подвергался испытанию в конференции оного и [решением] оной удостоен звания Архитекторского помощника младшего класса с выдачею ему аттестата тысяча восемьсот пятидесятого года апреля 13 дня»[23]. Высочайшим приказом от 20 июня 1850 г. Соколов произведен в коллежские регистраторы и оставлен служить по ведомству Московского дворцового архитектурного училища в должности младшего архитекторского помощника[24].
[1] Субботина Н. М. Воспоминания. Не позднее 23 февраля 1960 г. // Музей истории СПбГУ. Ф. Высших женских курсов. Картон Субботиной. Л. 2.
[2] Субботина Н. М. Письмо В. А. Мичуриной-Самойловой. 26 апреля 1948 г. //РГАЛИ. Ф. 2044. Оп. 1. Д. 380. Л. 1.
[3] Послужный список чиновников Спасо-Вифанской Семинарии за 1815-й год //ЦГА Москвы. Ф. 427. Оп. 1. Д. 62. Л. 4 об.
[4] Там же. Л. 4 об., 5.
[5] Там же. Л. 5.
[6] Биографический словарь студентов первых XXVIII курсов С.‐Петербургской духовной академии: 1814–1869 (К столетию С.‐Петербургской духовной академии) / Сост. А. Родосский. СПб., 1907. С. 194.
[7] Список с выписки Журнала Комиссии духовных училищ от 19-го августа 1814 года // ЦГА Москвы. Ф. 427. Оп. 1. Д. 20. Л. 4, 4 об.
[8] Послужный список чиновников Спасо-Вифанской Семинарии за 1815-й год … Л. 5.
[9] Здесь пропуск в тексте.
[10] Послужный список чиновников Московской Семинарии за 1816 год // ЦГА Москвы. Ф. 229. Оп. 5. Д. 7. Л. 5.
[11] Биографический словарь студентов первых XXVIII курсов С.‐Петербургской духовной академии… С. 194.
[12] Морозов Николай Александрович (1854–1946) — революционер-народник, ученый, директор Естественно-научного института им. П. Ф. Лесгафта (с 1918 г.), почетный член АН СССР с 29 марта 1932 г.
[13] Субботина Н. М. Письмо Н. А. Морозову. 3 июля 1935 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1811. Л. 20.
[14] Тихов Гавриил Адрианович (1875–1960) — русский и советский астроном; член-корреспондент АН СССР с 15 января 1927 г.; академик АН Казахской ССР (1946).
[15] Слово неразборчиво.
[16] Субботина Н. М. Письмо Г. А. Тихову. 21 февраля 1951 г. // С.‐Петербургский филиал Архива РАН (далее СПбФ АРАН). Ф. 971. Оп. 4. Д. 344. Л. 70, 70 об.
[17] Так в тексте Н. М. Субботиной.
[18] Субботина Н. М. Письмо Г. А. Тихову. 15 ноября 1953 г. // СПбФ АРАН. Ф. 971. Оп. 4. Д. 344. Л. 104.
[19] Формулярный список о службе младшего архитектурного помощника в Московском дворцовом архитектурном училище коллежского регистратора Владимира Соколова. Май 1850 г. // РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Д. 15235. Л. 9 об.
[20] Князь Андрей Александрович Кольцов-Мосальский (1758–1843) — обер гофмейстер и сенатор, действительный тайный советник; принадлежал к близкому окружению графа Ф. В. Ростопчина, исполнявшего обязанности генерал-губернатора Москвы в период войны 1812 г.
[21] Свидетельство по указу его императорского величества из Московской духовной консистории вследствие прошения отставного коллежского регистратора Ивана Иванова Соколова, о выдаче ему метрического свидетельства о рождении и крещении сына его Владимира для отдачи в казенное учебное заведение. 27 января 1836 г. // РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Д. 15235. Л. 3, 3 об.
[22] Соколов В. И. Прошение на имя попечителя Московского дворцового архитектурного училища Д. М. Львова. 1 августа 1840 г. // РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Д. 15235. Л. 2, 2 об.
[23] Формулярный список о службе… Л. 9, 9 об.
[24] Там же. Л. 9.