Из-за измены И. Выговского крепости и территории, которые контролировали казачьи полковники, лояльные к новому гетману, в один момент оказались потерянными для России. Теперь для возвращения этих земель и восстановления status quo русским войскам предстояло своей кровью оплатить провалы пропольской политики А.Л. Ордина-Нащокина[24]. Русское правительство спешило ликвидировать последствия измены украинского гетмана до возобновления полномасштабных военных действий с польско-литовскими войсками. Требовалось вернуть в состав России Великое княжество Литовское, значительная часть которого оказалась в руках казаков Выговского.
Польское правительство, ободренное изменой И. Выговского, готовилось возобновить войну с Россией. Чтобы скрыть свои приготовления к войне и Гадячский договор с украинским гетманом польские представители продолжали мирные переговоры с русскими послами в Вильне, пока туда не подошли войска В. Госевского и П. Сапеги. Блокада города их войсками 9 октября 1658 г. разорвала мирные переговоры[25]. После начала Госевским и Сапегой военных действий против Вильно 11 октября 1658 г. кн. Ю.А. Долгоруков с армией, воспользовавшись тем, что Госевский и Сапега стояли отдельными лагерями на значительном расстоянии друг от друга, атаковал Гонсевского у с. Верки, предварив его соединение с П. Сапегой. Кн. Ю.А. Долгоруков выделил отряд своего товарища сходного воеводы В.С. Волынского, чтобы обезопасить свой фланг и тыл со стороны П. Сапеги, а отряд О. Сукина прикрывал от него Вильно. В это время сам главный воевода кн. Ю.А. Долгоруков «наголову» разбил войско Гонсевского, а самого польского полководца захватил в плен. Узнав о его поражении П. Сапега со своим войском спешно ретировался, не дожидаясь такой же участи, пока русская армия была занята преследованием остатков войска Госевского. После этого, сняв угрозу Вильно и другим русским владениям в Литве, 19 октября 1658 г. кн. Ю.А. Долгоруков повернул на Борисов и Шклов к Смоленску на зимние квартиры.
На занятой русскими войсками территории Великого княжества Литовского центром сопротивления казачьих контингентов И. Выговского и восставшей литовской шляхты стала столь тяжело доставшаяся России Старобыховская крепость, построенная по последнему слову европейской фортификации. Казачьи войска на территории Великого княжества Литовского возглавлял казачий полковник Иван Нечай. Для контроля за лояльностью казачьих отрядов новый гетман направил на помощь И. Нечаю своего брата Самойло Выговского. Опираясь на поддержку казачьих отрядов И. Выговского, ряд литовских городов отказались от своей присяги Алексею Михайловичу.
Когда тревожные известия о неблагоприятном для России развитии политической ситуации на Украине и в Литве к концу лета 1658 г. полностью подтвердились, правительство Алексея Михайловича спешно формируют армию для литовского похода[26]. Местом сбора войск стал Смоленск, куда «с большим поспешеньем» 24 сентября для формирования своего воеводского полка выступил стольник кн. Г. А. Козловский в сопровождении драгунской шквадроны Государева выборного полка. В Смоленске кн. Г.А. Козловский принял написанных в его полк служилых людей: 8 рот солдат, 3 роты шляхты и роту казаков. Произведя смотр своего полка и, раздав жалованье, воевода, не медля, двинулся к Мстиславлю, где засели казаки И. Нечая, и осадил город. Однако, главным воеводой формирующейся армии, которой предстояло действовать в Великом княжество Литовском, назначили окольничего кн. Ивана Ивановича Лобанова-Ростовского, который в сопровождении другой шквадроны Государева выборного полка выступил в Смоленск через месяц после кн. Г.А. Козловского в октябре 1658 г.[27] Третьим воеводой в армию кн. И.И. Лобанова-Ростовского был назначен Лука Ляпунов.
Из Смоленска, собравшись с полком, кн. И.И. Лобанов-Ростовский уже в ноябре пошел на соединение с кн. Г.А. Козловским, осаждавшим Мстиславль. Возглавив объединенную армию, кн. И.И. Лобанов-Ростовский посылал из-под Мстиславля своих товарищей сходных воевод кн. Г.А. Козловского и Л. Ляпунова «на воров и изменников» для очистки от мятежной шляхты и казаков дорог к Смоленску, Могилеву и иным городам, чтоб «дороги меж городов были чисты, и проезд безстрашен». Для помощи казакам И. Выговского к декабрю 1658 г. в Витебский и Полоцкий уезды вошли польско-литовские отряды полковников Слонимского, С.Е. Лукомского и К. Лисовского. Пока солдаты и драгуны долбили в мерзлой земле шанцы под Мстиславлем, конница, временами усиливаемая драгунами, проводила время в стычках, набегах и схватках с шляхетскими и казачьими отрядами в Мстиславском и иных окрестных уездах. Возглавляли такие посылки либо один из воевод с конницей, и с придававшимися ей иногда для усиления драгунами, либо вообще головы и начальные люди с сотнями детей боярских, с ротами литовской шляхты и казаков. В посылках русская конница и прикрывавшие ее драгуны бились с «изменниками», за Великого Государя и «за дом Пресвятые Богородицы» под Мстиславлем, под Лукомлем, под Кричевым, под Чеусами и во многих других местах и уездах, «не щадя голов». Осада Мстиславля затянулась до весны, когда 11 марта ожесточенное сражение решило исход осады. Армия кн. И.И. Лобанова-Ростовского нанесла решительное поражение союзному войску С. Выговского и И. Нечая и польских полковников С. Оскирки и С. Кмитича, пришедшим из-под Ляхович на помощь Мстиславскому гарнизону. Казаки И. Нечая, совершившие в момент боя вылазку из Мстиславля, также были с уроном отброшены назад в крепость[28].
Весной 1659 г. после взятия Мстиславля конфликтовавший с главным воеводой кн. Г.А. Козловский с его полком был отозван из Литвы. Вместо него сходными воеводами ко кн. И.И. Лобанову-Ростовскому назначают Семена Змеева и кн. Ивана Ивановича Касаткина-Ростовского. После взятия Мстиславля кн. И.И. Лобанов-Ростовский двинулся на осаду Старого Быхова. Русская армия заперла в Старобыховской крепости полковника И. Нечая и С. Выговского. Как и под Мстиславлем русские солдаты и драгуны под Старым Быховым, обложив крепость, рыли шанцы, ходили на приступы и вместе с конницей отражали вылазки «изменников черкас». Конницу же с драгунами воевода рассылал по всем дорогам, предотвращая диверсии польско-литовских войск. Осада Быхова продолжалась до 4 декабря 1659 г., когда ночью под утро крепость была взята приступом, а руководители осады С. Выговский и И. Нечай пленены и отправлены в Москву. Не дожидаясь рассвета, в Москву с сеунчем поехали воевода кн. И.И. Касаткин и смолянин сын боярский Д. Бердяев. Всем участникам Быховского взятия 22 декабря раздали по чинам наградные золотые, а также золотые и золоченые копейки[29]. Оставив во взятой крепости гарнизон, кн. И.И. Лобанов-Ростовский в январе 1660 г. вернулся в Смоленск, где распустил армию, а сам с сотенными головами и начальными людьми направился в Москву, где все они за их службу были пожалованы «к руке» Великого Государя.
Для удержания же завоеваний кн. Лобанова-Ростовского и противодействия отрядам полковников Сосновского, М.Л. Обуховича, Оскирки и Мурашки в январе 1660 г. сформировали летучий отряд сына боярского Дениса Дорофеева сына Астафьева и подьячего Константина Зяблова, который в своей деятельности опирался на Смоленск, Могилев, Старый Быхов и Борисов. Взяв Мстиславль и разгромив объединенное войско польско-литовских отрядов и казаков, князья И.И. Лобанов-Ростовский и Г.А. Козловский перехватили инициативу у противника. Взятие Старобыховской крепости и пленение И. Нечая и С. Выговского развило и закрепило достигнутые успехи, переломив стратегическую ситуацию на западном направлении в пользу России.
Сражение под Конотопом
Победа кн. Ю.А. Долгорукова у с. Верки, успешные действия войск кн. И.И. Лобанова-Ростовского и кн. Г.А. Козловского восстановили русские позиции в Великом княжестве Литовском после измены И. Выговского. Основные же силы русской армии были направлены на Украину. На место действовавшего против И. Выговского и его сторонников кн. Г.Г. Ромодановского главным воеводой назначили кн. А.Н. Трубецкого. Брат изменившего гетмана Данила Выговский со своим войском попытался неожиданным ударом захватить Киев, но его легко отбили. Русская армия, возглавляемая воеводами боярином кн. А.Н. Трубецким, окольничими кн. Г.Г. Ромодановским, А.В. Бутурлиным, кн. С.Р Пожарским, кн. С.П. Львовым и стольником кн. Ф. Куракиным (от 15 до 30 тыс.)[30], продвигаясь по Украине, 19 апреля 1659 г. подошла к Конотопу. Но вместо того, чтобы, не задерживаясь у крепостей, найти и разгромить войска И. Выговского в полевом сражении, пока к нему не подошла помощь от польского короля и крымского хана, кн. А.Н. Трубецкой 21 апреля осадил запершегося в Конотопе полковника С. Гуляницкого. Осада Конотопа велась до 29 июня, когда ее продолжение было признано бесперспективным.
Принимая решение об осаде крепости, кн. А.Н. Трубецкой понимал, что даже получив подкрепления от поляков и татар, И. Выговский не сможет противостоять русской армии. Помощь И. Выговскому от польского короля оценивалась, по всей видимости, скептически. На поход самого крымского хана с крымской и ногайской ордами (и возможно еще с какими-то подвластными хану кочевниками) русский воевода явно не рассчитывал. Но даже в этом случае в условиях численного превосходства татарско-казачьи войска не имели шансов против русской армии, основу которой составляли регулярные части и элитные сотни Государева полка и московские стрельцы. Пока русская пехота, полностью блокировав крепость, рыла шанцы под Конотопом, медленно продвигаясь к земляным бастионам[31], на помощь И. Выговскому 19 мая выступил сам крымский хан Магмет Гирей, имея при себе 240 живущих в Крыму турецких янычар и собирая все ближние подвластные ему племена. Ко времени подхода крымской орды к Голтве в войско хана помимо крымских татар влились татары нагайские, азовские и белгородские и темрюковские черкасы. Численность ханского войска достигла порядка 30–40 тыс. всадников[32].
От мест. Голтвы при впадении одноименной реки в р. Псел хан двинулся на соединение с И. Выговским, с войсками которого сошелся за два дня пути до Конотопа. При встрече хан и гетман заключили союзный договор в форме ленной присяги украинского гетмана в подданстве крымскому хану. И. Выговский привел к хану около 16000 украинских казаков в составе 10 полков: Черниговский (А. Силич), Переяславский (Т. Цецура), Каневский (И. Лизогуб), Уманский (М. Ханенко), Черкасский (Ф. Джулай), Кальницкий (И. Вертелецкий), Паволоцкий (И. Богун), Белоцерковский (И. Кравченко), Подольский (А. Гоголь) и Прилуцкий (П. Дорошенко), — а также от двух до четырех тысяч польских наемников под командованием коронного обозного А. Потоцкого и украинского шляхтича Ю. Немирича. В числе наемников помимо поляков оказались сербы, волохи, молдаване, болгары и венгры[33].
Объединенная татарско-казачья армия приблизилась к Конотопу 27 июня и выслала к русскому лагерю «в подъезд» небольшой отряд. Узнав о появлении в окрестностях Конотопа войск И. Выговского, но не предполагая присутствия с гетманом крымского хана с ордой, кн. А.Н. Трубецкой послал вослед казачьим разъездам И. Выговского своих товарищей князей С.Р. Пожарского и С.П. Львова, отдав им практически всю имевшуюся в его распоряжении конницу, подкрепленную каким-то количеством драгун. То ли посланные воеводы должны были, не ввязываясь в серьезное сражение, произвести разведку боем и выяснить противостоящие русской армии силы, то ли Трубецкой посчитал, что посланных войск вполне достаточно для разгрома гетманской армии. Преследуя казачий «подъезд» за 7 верст от Конотопа князья Пожарский и Львов обнаружили за переправой поставленный для приманки небольшой казачий табор. Увидев, что противник уступает им не только по силе, но и по численности, воеводы соблазнились легкой победой и решили атаковать противника, пока не подошли остальные войска И. Выговского. Когда русские воеводы «заглотили приманку» и, переправившись через речки Сосновку и Поповку, повели свою конницу к казалось бы легкой и быстрой победе, у них с фланга и в тылу появился сам хан со всеми татарскими ордами и остальные войска И. Выговского. Теперь охотник превратился в дичь и атакованная со всех сторон русская конница попыталась пробиться из полного окружения, в котором она оказалась. Спастись из сечи, с боем преодолев переправы через Сосновку и Поповку, удалось немногим.
В бою и при отступлении к лагерю кн. А.Н. Трубецкого сильно поредевших отрядов, прорубивших себе дорогу к русским позициям под Конотопом, пало и было пленено около 3000 русских всадников. Участники боя казаки И. Беспалого позже рассказывали в Москве о той сече: «толко де в то время и татар и черкас побито немало ж»[34]. Многие, включая обоих воевод попали к татарам в плен. Но и победителям виктория досталась дорогой ценой. Взбешенный большими потерями крымский хан приказал казнить всех многочисленных русских пленников. Это был едва ли не единственный за столетие случай подобного ожесточения хана, когда в жертву своему гневу он готов был принести столь дорогую добычу. Мурзы и рядовые татары, для которых пленники были выгодным товаром, подошли к приказу своего хана с прагматической стороны. Полагая взятых на бою своей личной добычей, они постарались укрыть в обозе от избиения как можно больше русских пленных ратников. Тайно от своего хана татары привезли в Крым около 400 русских пленных. Позже их выкупали из Крыма русские послы и христианские купцы. Но не только простые русские ратники пали жертвой ханского гнева: пленный русский воевода кн. С.Р. Пожарский, не склонившийся перед ханом, державший себя гордо и дерзко, сохранил свою честь, но лишился за это головы. Второй русский воевода кн. С.П. Львов был взят в плен, будучи смертельно раненым, и умер при отходе татарского войска от Конотопа. Труп его был брошен татарами в камышах. Когда вести о поражении под Конотопом и гибели воевод, обросшие по пути многочисленными слухами и подробностями, достигли столицы, Алексей Михайлович вышел в траурном «смирном» платье[35]. Трауром в эти дни были отмечены практически все семьи московской элиты, поскольку в коннице кн. А.Н. Трубецкого в поход выступили представители всех московских родов. Не случайно и позже проезжавший в 1677 г. через Конотоп наемный шотландец на русской службе полковник драгунского полка Патрик Гордон записал в своем Дневнике, что «город славен и знаменит по скорбным песням русских о гибели там их конницы».
Пробившиеся из окружения конники принесли к русским позициям под Конотопом весть о гибели значительной части русского войска. Осаждавшие теперь сами превратились в осажденных, но не сняли блокады крепости и не оставляли попыток взять Конотоп до 29 июня 1659 г. В этот день воеводы кн. А.Н. Трубецкой, кн. Г.Г. Ромодановский, А.В. Бутурлин, и кн. Ф. Куракин, исходя из тяжелого положения армии после поражения своих товарищей князей С.Р. Пожарского и С.П. Львова, приняли решение о снятии осады и отступлении от Конотопа[36]. П. Гордон поместил в своем Дневнике краткий рассказ о сражении, который интересен как рассказ талантливого военного профессионала, успевшего послужить в шведской, польской и русской армиях. «Казаки, кои во главе с Выговским подняли тогда мятеж против царя, призвав татарского хана и сойдясь с ним, подступили на помощь [Конотопу]. Выслав сперва небольшой отряд, они подняли тревогу, причем князь Семен Пожарский — горячая голова — выступил с прочими и с лучшей кавалерией и преследовал татар через гать или болото. Хан, незаметно стоявший с войском в долине, вдруг вырвался оттуда тремя огромными, как тучи, массами и, будучи слишком проворен для русских, окружил и одолел га, так что спаслись немногие. Тут погибли несколько полковников со своими региментами, среди коих полковник Джонстон — храбрец и добрый воин, многорусскга дворян с генералом Пожарским и еще одним воеводой»[37].
Собрав из шанцев все войска, пушки боеприпасы и «осадные снасти», воеводы 29 июня повели свою армию из-под Конотопа к р. Семи «обозом». Стремясь развить ослепительный первоначальный успех, хан и гетман атаковали лагерь, а затем обоз русской армии. Упоенные победой союзники вновь и вновь бросали в бой свои полки и тумены, стремясь захватить главную добычу и добить казалось бы уже раз разбитое войско. Но все было тщетно — богатая добыча ускользала из их рук. Русские солдаты, драгуны, стрельцы и пушкари под командой иноземных и русских начальных людей, загородившись возами, прикрывшись рогатками и полупиками огненным шквалом из пушек и мушкетов сносили сотни метких татарских лучников и лихих казацких рубак. Все 15 верст дороги от Конотопа до р. Семи представляли собой поле битвы, отмеченное трупами казачьих и татарских наездников. Попытка преградить путь армии кн. А.Н. Трубецкого на р. Семи у перевоза закончилась также как и все предшествующие атаки на обоз русской армии. Русские воеводы вышли на берег р. Семи и стали лагерем на Белых берегах перед вступлением на собственно русские земли Путивльского уезда. В воспоминаниях участников время, видимо, спрессовалось, почему П. Гордон и записал в своем Дневнике, что отступление армии организовали сразу после поражения русской конницы: «В ту же ночь русские в великом смятении покинули свои траншеи и выступили прочь, но едва успели построить армию в обычный походный порядок на случай угрозы, когда с рассветом татары, казаки и поляки под командой Выговского изготовились на них ударить. Русские, однако, отошли в хорошем порядке, прикрытые вагенбургом и орудиями, так что татары не смогли взломать их строй. После многих летучих схваток и опасностей, как было оглашено тогда и впоследствии, [русские] за два дня отступили к реке Сейм близ Путивля»[38].
На помощь кн. А.Н. Трубецкому выступил путивльский воевода кн. Г. Долгоруков с отрядом, а вперед себя отправил гонца. Но Трубецкой, армия которого уже продемонстрировала свою неуязвимость и недосягаемость для легкой татарско-казачьей конницы, через гонца велел путивльскому воеводе укреплять и беречь путивльские засеки от прорыва крымских татар и казаков И. Выговского[39]. Кн. А.Н. Трубецкой с товарищами привел свою армию в Путивль 10 июля. Проведенный воеводами наличный смотр вернувшегося из похода войска показал масштаб потерь русской армии: всего в походе при осаде Конотопа, на бою с Магмет Гиреем и И. Выговским и в боях при отходе от Конотопа до р. Семи пало и попало в плен 4769 русских ратников, включая двух воевод[40]. Но этим потери России и Украины от союза И. Выговского с крымским ханом не ограничились.
Предупреждение кн. А.Н. Трубецкого о прорыве татар и казаков И. Выговского через пограничные оборонительные линии оказалось пророческим. Правда крымская орда не решилась штурмовать укрепления Белгородской черты[41], обойдя ее с запада Украину мимо Гадяча[42]. Татары и присоединившиеся к ним казаки И. Выговского подвергли страшному погрому и разорению южно-русские и украинские земли, убив и уведя в рабство десятки тысяч людей. Татары дошли до Тульского уезда[43], и московское правительство, не в силах переловить шайки степных стервятников, смогло лишь, задействовав ратных людей воеводского полка кн. Ю.А. Долгорукого, восстановить тульские засеки, в силу своего тылового положения к тому времени вовсе пришедшие в негодность. Пока войска кн. Ю.А. Долгорукова восстанавливали тульские засеки, его брат кн. П.А. Долгоруков по указу от 10 августа 1659 г. привел свой воеводский полк из Севска в Путивль для усиления армии кн. А.Н. Трубецкого[44].
Сами же И. Выговский и хан захватили, разграбили и сожгли украинские города Ромны, Константинов, Глинский и Лохвицу, после измены отказывавшиеся признавать И. Выговского своим гетманом[45]. Все их население было насильно угнано на правый берег Днепра, где И. Выговский чувствовал себя уверенно. После таких успехов И. Выговский подступил к Гадячу, но жители, уже зная о судьбе предыдущих взятых И. Выговским городов, встали насмерть на защиту родного города плечом к плечу с запорожцами полковника П. Ефремова (2000 чел.) русским отрядом (900 чел.). Ни уговоры, ни угрозы, ни хитрость, ни три недели непрерывных штурмов не принесли И. Выговскому успеха, и он был вынужден с большими потерями и позором отступить восвояси[46].
Пока хан и И. Выговский воевали под Конотопом, верные России запорожский гетман Серко и выбранный в гетманы после измены И. Выговского Ю. Хмельницкий совершили набеги на земли белгородских и ногайских татар и разорили многие их улусы[47]. Активно действовал и В.Б. Шереметев из Киева, который 16 ноября под Хмельниками отбросил отряды И. Выговского и пришедшие ему на помощь польские войска гетманов А. Потоцкого и Я. Сапеги[48]. В начале декабря 1659 г. В.Б. Шереметев, выступив из Киева, настиг и разбил А. Потоцкого.
Сражение под Полонкой
(18 нюня 1660 г.)
После возобновления войны с Речью Посполитой войска Новгородского разряда под командованием кн. И.А. Хованского успешно действуют в землях Великого княжества Литовского, демонстрируя уверенность и прочность русской власти на этой территории. После победы кн. Ю.А. Долгорукова у с. Верки кн. И.А. Хованский с Новгородской армией одержал 8 февраля 1659 г. блестящую победу под Мядзелами над войском «мальтийского кавалера» М. Юдицкого и полковника В. Воловича[49]. После Конотопского поражения армии кн. А.Н. Трубецкого (27 июня 1659 г.) правительству Алексея Михайловича требовалось не просто поправить положение, но и добиться решительного перелома в ходе военных действий, если оно рассчитывало закрепить за Россией свои завоевания в Литве. В кратчайшие сроки кн. И.А. Хованский овладел стратегической инициативой и практически полностью восстановил русскую власть почти на всей территории Великого княжества Литовского.
Попытки литовских полководцев остановить победоносное шествие армии кн. И.А. Хованского (10000 чел.) заканчивались для них новыми поражениями. 27 ноября 1659 г. кн. И.А. Хованский у с. Мыто разбил полковника Я. Кунцеевича, 18 декабря меж Гродно и Брестом в дер. Крынках одержал победу над полковником Я. Огинским, в ночь на 3 января штурмом взял Брест, который «выжег и высек» за измену шляхты и горожан царской присяге, а 15 января 1660 г. в местечке Малчичи в 80 верстах от Бреста рассеял полк М. Обуховича, захватив в плен самого полковника. 17 февраля его армия отбросила за Буг полк Полубенского, захватив в качестве трофея его обоз. Литовские войска и полководцы стремятся избегать встречи с князем, а сами слухи о его походе вызывают панику в рядах литовских войск. После победы над М. Обуховичем кн. И.А. Хованский с армией вошел в Брест, но вскоре в марте оставил город, спеша к местечку Ляховичи, где по данным разведки закрепился противник. Здесь князь нашел уже вполне оборудованную земляную крепость и, предприняв неудачную попытку штурма, начал осаду Ляхович[50].
После ликвидации негативных последствий Конотопского поражения примерно с осени 1659 г. русское правительство предприняло попытку вернуться к стратегии сокрушения. В рамках этой стратегии на протяжении 1660 г. правительство проводило планомерное наращивание сил на всех основных направлениях. Наращивание сил Новгородского разряда было частью готовившегося плана решительного наступления на Варшаву, в котором роль главной ударной силы отводилась новгородской армии кн. И.А. Хованского. Для усиления войска кн. И.А. Хованского к нему из Москвы направили воеводу С. Змеева с полком[51]. В мае, выступив из Могилева к осажденным Ляховичам, С. Змеев по дороге столкнулся, не доходя 15 верст до Слуцка, с войсками полковников С. Оскирки, Д. Мурашки и хорунжего Новогродцкого Франсковича. В ходе скоротечного боя литовские войска были обращены в бегство, а русская конница преследовала их до самого Слуцка[52]. После этой победы полк С. Змеева беспрепятственно прибыл 27 мая к кн. И.А. Хованскому под Ляховичи[53].
Программа наращивания сил и создания ударного кулака продолжала реализовываться и в Москве для укрепления Новгородской армии готовится новый полк стольника и воеводы кн. С.А. Хованского, выступивший из Москвы 15 мая 1660 г. В дальнейшем планировалось усилить армию кн. И.А. Хованского Нежинским и Черниговским казачьими полками В. Золотаренко. Программа наращивания сил, казалось, подтверждается успехами кн. Хованского, но правительство переоценило свои силы и недооценило противника. Уже к концу 1659 г. стало очевидным, что главные военные события ближайшего времени развернутся на территории Великого княжества Литовского.
Заключение весной 1660 г. (23 апреля) в Оливе мирного договора между Польшей и Швецией позволило польскому правительству перебросить лучшие польские войска, только что разгромившие шведскую армию, в Литву, где успехи русских войск были особенно впечатляющи. Чтобы перехватить инициативу у русского командования до того, как московскому правительству удастся сформировать на северо-западном направлении мощный ударный кулак, король направил в Литву гвардейскую дивизию С. Чарнецкого. По дороге к Слониму 13–14 июня войска Чарнецкого (более 4000 чел.) соединились с литовской армией П. Сапеги (8000 чел.), а 15 и 16 июня разбили два русских конных отряда из армии кн. И.А. Хованского, действовавшие в окрестностях Слонима. Получив 26 числа известия о появлении польско-литовской армии, воевода С. Змеев 17 июня отошел к Ляховичам. Всего под Ляховичами на тот момент у кн. И.А. Хованского вместе с его товарищами кн. С.Л. Щербатовым и С. Змеевым должно было быть ок. 10–11 тыс. чел. списочного состава, но, учитывая потери и бегство с начала его похода, реальная численность его войск была несколько меньше.
Как только С. Змеев присоединился ко кн. И.А. Хованскому, воевода, нимало не мешкая, в тот же день 17 июня выступил из лагеря, оставив для продолжения осады Ляхович новгородских солдат и драгун во главе с их начальными людьми (до 1500 чел.) и имея под своим командованием около 4500 всадников и до 4000 пехоты[54]. Вперед по дороге к Слониму был выслан разведывательный отряд У. Нащокина, который уже в тот же день около местечка Полонка столкнулся с растянувшейся колонной противника и после боя отошел к главным силам. Получив известия от У. Нащокина, кн. И.А. Хованский решил использовать для нападения на противника эффект внезапности, для чего его армия совершила ночной марш к Полонке[55].
В 40 верстах от Ляхович на подходе к местечку Полонка в предрассветном тумане 18 июня авангард кн. Хованского после ночного марша столкнулся с двигающимися навстречу польско-литовскими колоннами в полном боевом порядке. Утренний туман и предусмотрительно запаленные по приказу С. Чарнецкого дома скрыли с глаз размер польско-литовской армии (6–8000 конницы и 3–4000 пехоты). Первое столкновение принесло успех русскому авангарду, а последующее притворное отступление литовского авангарда окончательно утвердило кн. Хованского в намерении сходу атаковать неприятеля. Воеводы кн. Щербатов и Змеев пытались отговорить князя от рискованной затеи напасть на противника, не зная его сил и численности, но главному воеводе не терпелось развить первоначальный успех.
Кн. И.А. Хованский спешно послал своего товарища С. Змеева с его полком за реку вослед отступившему авангарду противника. Но на противоположном берегу, не успев развернуться и перестроиться части С. Змеева угодили в засаду, сам воевода был тяжело ранен[56], а его полк, сбитый с дороги и расстроенный, понеся тяжелые потери, смог выйти из-под удара лишь перебравшись через топь на другой берег реки прикрываемый интенсивным огнем через реку всех остальных войск армии кн. Хованского. После этой неудачи и, видя превосходство противника в силах, кн. Хованский тем не менее возглавил встречную атаку правого крыла русской армии против наступавших на него литовских Руководил обучением и подготовкой русской пехоты в войсках Новгородского разряда и Смоленской войт ной группировки войск Сапеги и Полубенского. Попытка разбить уже многократно битое и отчасти деморализованное литовское войско прежде, чем ударный польский правый фланг разгромит противостоящие ему русские части, вероятно, виделась русскому полководцу единственным выходом из положения. Кн. Хованскому удалось отбросить левое крыло польско-литовской армии, но численное превосходство противника не позволило развить наступление.
В то же время С. Чарнецкий, командовавший польским правым крылом, направил в обход левого крыла русской армии конницу Г. Войниловича. Ни засада русских стрельцов, оказавшаяся слишком слабой для такой массы конницы закаленной в боях с немцами и шведами, ни контратака русских рейтар не смогли остановить наступательный порыв конницы Г. Войниловича, опрокинувшей весь русский левый фланг и вышедшей в тыл армии кн. Хованского. Пока польская конница Г. Войниловича громила русский левый фланг, сам С. Чарнецкий с гвардейской королевской дивизией атаковал центр боевого порядка русской армии. Гвардейские драгуны заняли переправу через реку и при поддержке королевской конницы захватили позиции русской артиллерии. К этому времени конница Г. Войниловича вышла в тыл русской армии, и левый фланг польско-литовского войска во главе с Сапегой смог перейти в наступление. Теперь С. Чарнецкий нанес решающий удар резервными гусарами, опрокинув русскую конницу. Лишь незначительная часть русских всадников устояла и рубилась до конца, защищая свои знамена. В плен попал товарищ кн. Хованского воевода кн. С.Л. Щербатов.
Когда конница ринулась с поля боя, солдаты и стрельцы, отбивая все атаки, отошли к березовой роще, где попытались закрепиться, соорудив на скорую руку подобие засеки. Атаки на них польско-литовской конницы откатывались подобно морским волнам, но когда командование польско-литовских войск сосредоточило на позициях русской пехоты огонь всей своей артиллерии, шансов на оборону у русской пехоты не осталось. Решив сдаться, начальные люди вывели солдатские роты и стрелецкие сотни из засеки на поле для капитуляции, но в этот момент С. Чарнецкий в ярости бросил на сдающуюся русскую пехоту польско-литовскую конницу, столько раз перед тем безуспешно атаковавшую русские позиции. Поляки и литовцы были уверены, что вырубили всю русскую пехоту, но значительная часть ее (800 стрельцов и 400 солдат) все же смогла избежать смерти и через рощу ушла от резни, объявившись позднее в Полоцке. Погоню за бежавшей с поля боя русской конницей возглавил полковник С. Кмитич. Кн. И.А. Хованский, собрав остатки своей конницы, в районе Мира и Немана встретил благополучно отступившую из-под Ляхович новгородскую пехоту и, забрав на р. Вилии полоцкий обоз с отрядом рейтар, 6 июля вошел в Полоцк[57].
[24] Кобзарева Е.И. Указ. соч.
[25] Мальцев А.Н. Продолжение и завершение русско-польской войны (1658–1667). Андрусовское перемирие. // Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII в. / Под ред. А.А. Новосельского и Н.В. Устюгова. М., 1955. С. 506–510.
[26] Малов А.В. Первая служба Государева выборного полка Аггея Шепелева: Литовский поход 1658–1660 г. // Известия Уральского государственного университета. 2004. № 33. С. 160–173.
[27] Акты Московского государства. Т. 2. Разрядный приказ. Московский стол. 1635–1659. СПб., 1894. С. 627–628.
[28] АМГ. Т. 2. С. 657. № 1120, 1123.
[29] РГАДА. Ф. 210. Разряд. Книги Московского стола. Кн. 35. Л. 198–21Зоб.
[30] Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами во второй половине XVII века. // Новосельский А.А. Исследования по истории эпохи феодализма (Научное наследие). М., 1994. С. 66; Санин Г.А. Указ. соч. С. 55.
[31] АМГ. Т. 2. № 1136. С. 665.
[32] Костомаров Н.И. Гетманство Выговского. СПб. 1862. С. 87; Чухліб Т. Конотопська битва 1659 року в контексті міжнародноі ситуаціі у Схидній Европі // Конотопська битва 1659 року. Збірка наукових прац. Киев, 1996. С. 89; Бульвінський А.Г. Конотопська битва 1659 р. // Украінський історичний журнал. 1998. № 3. С. 76–83.
[33] Апанович О. Застосування гетьманом I. Виговским стратегічних і тактичних принципів Богдана Хмельницького в Конотопській битві // Конотопська битва 1659 року. Збірка наукових прац. Киев, 1996. С. 29; Горобец В.М. Конотопська битва 1659 р.: причини та наслідки (у пошуках Передумов Руіни) // Там же. С. 113–123; Мицик Ю. Конотопська битва 1659 року // Там же. С. 18; Бульвінський A. Г Указ. соч. С. 77; Санин Г.А. Указ. соч. С. 55.
[34] Акты, относящиеся до истории Южной и Западной России, отобранные и изданные Археографической комиссиею. СПб., Т. 15. Стб. 400.
[35] Соловьев С.М. Указ. соч. С. 50.
[36] АМГ. Т. 2. № 1144. С. 672.
[37] Гордон П. Дневник. 1677–1678 гг. М., 2005. С. 34–35.
[38] Гордон П. Указ. соч. С. 35.
[39] АМГ. Т. 2. № 1147. С. 674.
[40] Новосельский А.А. Указ. соч. С.
[41] Строительство укреплений Белгородской черты было закончено в 1653 г., но превращение ее в единую оборонительную систему растянулось до 1658 г.: Загоровский В.П. Белгородская черта. Воронеж, 1969. С. 147–159.
[42] Загоровский В.П. Указ. соч. С. 279.
[43] АМГ. Т 2. № 1155. С. 678.
[44] Там же. № 1154. С. 677.
[45] АЮЗР. Т. 7. С. 299; Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами во второй половине XVII века… С. 68.
[46] АЮЗР. Т. 7. С. 304; Новосельский А.А. Указ. соч. С. 68.
[47] АЮЗР. Т. 7. С. 297–298; Новосельский А.А. Указ. соч. с. 68–69; Санин Г.А. Указ. соч. С. 56–57.
[48] АМГ. Т. 3. Разрядный приказ. Московский стол. 1635–1659. СПб., 1894. № 6. С. 15.
[49] Курбатов О.А. «Литовский поход 7168 года» князя И.А. Хованского и битва при Полонке // Славяноведение, 2003. № 4. С. 26.
[50] Там же. С. 29–31.
[51] АМГ. Т. 3. № 49. С. 55.
[52] Там же. № 61. С. 69.
[53] Там же. № 96. С. 95.
[54] Курбатов О.А. Указ. соч. С. 37.
[55] Там же. С. 36–38.
[56] АМГ. Т. 3. № 108. С. 104.
[57] Там же. № 126. С. 117.