— Я могу поискать для тебя работу. Буду газеты читать. Сама всех спрашивать. Там полно работы.
Мик робко улыбнулся.
— Вот здорово, правда?!
Он произнес это с такой горячностью, что Карен снова потянулась через стол, взяла его руку и долго не отпускала, потом снова принялась за еду.
Покончив с обедом, они расчистили на столе местечко для карты, надо было проверить, правильно ли они едут. Мик показал Карен, где они находятся, прикинул, сколько им еще предстоит добираться. Они вышли, и Карен, стоя возле мотоцикла, надела еще два свитера, а один дала Мику. Но он оказался ему узок, пришлось надеть его под рубашку, наподобие футболки.
— Что на ней написано, Мик?
Названия улицы на стене дома они прочитать не смогли — фонарь был слишком далеко. Мик заехал на тротуар.
— Карлтон-авеню.
— Та женщина сказала, что это где-то здесь, я точно помню.
— Лучше еще кого-нибудь спросить. Давай магазин поищем. Уж там-то наверняка знают.
— Лучше поищем полицейский участок. Они нам подскажут.
— Да уж, подскажут. Скорее загребут.
Как только они заговорили о полиции, Мик спохватился, что заехал на тротуар, и быстренько газанул на мостовую.
Ребята растерянно озирались, не зная, куда податься, — впереди длиннющая улица с травой на обочине, старыми деревьями, кирпичными домами вразброс. В дальнем конце сквозь ветви пробивался свет фонарей, и в тусклых его лучах забор казался неприступной стеной замка.
На дороге ни души. В окнах кое-где горит свет, но Мик и не подумал слезть с мотоцикла, чтобы у кого-нибудь спросить дорогу. Побаивался он таких мест. У них в городе они тоже есть; еще совсем маленьким он не раз, бывало, стоял перед такими же тяжеленными дверями и пел рождественские гимны. Дети звонили в дверь, но хозяева притворялись, будто дома никого нет, а если открывали, то встречали ребятишек руганью: зачем, мол, в такую рань пожаловали, хотя до рождества всего ничего оставалось.
Если с ним, с мальчишкой, тогда так обходились, чего же сейчас ожидать, ему, взрослому парню в шлеме, джинсах и спортивных ботинках! Захлопнут дверь перед самым носом, как пить дать, да еще и в полицию звякнут — и глазом моргнуть не успеешь. Нет, лучше уж как-нибудь самим обойтись. Зачем на рожон лезть?
Карен толкнула его в спину и показала на шагавшую впереди парочку.
— Давай у этих спросим.
— Но ведь у тебя правильный адрес, Карен?
— Конечно. И довольно тебе переспрашивать.
Она снова ткнула его кулачком. Целый день была нервотрепка. Карен устала, замерзла и нервничала, что они никак не могут отыскать дом отца.
Подошла пожилая пара, оба с палочкой. Они шли, держа друг друга под руку, в лад постукивая палками. Шагали они в ногу и поэтому двигались довольно быстро. Когда старики поравнялись с ними, Карен спросила:
— Простите, вы не подскажете, где здесь Кинг-стрит?
Старики вздрогнули от неожиданности и остановились, шаркая ногами, постукивая палками. Оба недоверчиво глядели на Мика и Карен, потом, перехватив палку покрепче, старик ответил:
— Нет, не могу сказать, где она раньше была.
Карен заметила, что старушка недовольно пожевала губами, разглядывая следы шин на траве.
— То есть как это?
— Эта улица была с милю отсюда, за железной дорогой. Там все снесли, собираются какое-то учреждение строить.
Старик ткнул в воздух палкой, указывая направление, потом подтолкнул жену, и они снова зашагали в такт.
Мик и Карен вернулись обратно, расспросили в столовой, в баре и, наконец, нашли нужную улицу. Мик медленно вел мотоцикл между куч булыжника. Ни одного дома. Пустырь, граничивший по одну сторону с железнодорожным полотном, по другую — с фабрикой. Мик обернулся к Карен и усмехнулся: