Шторы в гостиной были опущены. Свет пробивался из кухни через полуоткрытую дверь, полосой ложась на линолеум, как светлая ковровая дорожка. Билли пробежал через гостиную и распахнул дверь в холл. Здесь было посветлее, потому что в верхней половине входной двери было вставлено узорчатое стекло с разводами. Билли оперся руками о ступеньки лестницы и, глядя вверх, крикнул:
— Джад! Джад!
Эхо уже затихло, когда он на четвереньках вскарабкался по лестнице. Дверь спальни была открыта. В ней было тихо и темно. Билли сделал шаг вперед, держась за дверной косяк.
— Джад!
Он зажег свет. Постель была в том виде, как он оставил ее утром: подушки смяты, простыни сбиты, и верхняя, сброшенная на пол простыня выставила угол, словно дразнила его высунутым языком. Билли скатился вниз по лестнице, промчался через гостиную в кухню и на миг замер на пороге, оглядывая поле и небо.
Черное небо, словно скорлупа, затвердело к вечеру. Даль терялась за полем, и ни одной птицы не видно было в затухающих сумерках. Не было слышно и птичьего крика — только ропот дождя.
Билли вбежал в гараж, вытащил из сумки вабило и стал раскручивать леску, размахивая вабилом на бегу, потом перелез через забор.
— Пус! Пус! Иди сюда, Пус!
Билли обходил поле, окликая птицу, крутя вабилом и попеременно меняя руки, пока обе они не онемели от усталости и он не уронил вабило в траву. Билли простоял несколько секунд, озираясь вокруг, потом бросился бежать, снова бешено крутя вабило, летавшее кругами у него за спиной. Он перепрыгнул через забор в сад и побежал вдоль дома к воротам. Какая-то женщина шла ему навстречу по другой стороне улицы. Когда она проходила мимо машины, стоящей у тротуара, казалось, что голова ее движется отдельно по ленте конвейера. Больше на улице никого не было видно. Билли перебежал на другую сторону, и женщина в испуге отпрянула, когда он вдруг выскочил из-за машины.
— Ух ты, сорванец! Напугал до смерти!
— Вы Джада нигде не видели?
Она долго смотрела, держась за сердце, как он убегает по тротуару, потом опустила руку и пошла следом за ним, наклонив голову от дождя.
— Ну и семейка…
Жена букмекера запирала контору, когда Билли добежал до пустыря.
— Э-эй! Миссис Роуз!
Обернувшись, она взглянула на него, потом повернула в двери ключ и открыла сумочку.
— Вы нашего Джада не видели?
Она защелкнула сумочку — клик — и пошла по дорожке, Билли следовал за ней по пятам.
— Это ты, судя по всему, его еще не видел, а то бы ты вряд ли остался цел.
— Значит, видели?
— Видела? Да он нам чуть всю контору не разнес.
— А потом вы его не видели?
— Обзывал меня бог знает как! Назвал обманщицей, заявил, что я решила его ограбить. А Томми Лича, когда он пытался за меня заступиться, вообще грозился прибить. У нас тут был такой цирк! В конце концов пришлось мне послать за Эриком Клафом и Эриком Стритом, чтоб они подтвердили, что ты никаких ставок не делал.
— А позже он сюда не заходил?
— Обе эти лошади пришли первыми. Крэкпот взял сто к восьми. Скажи-Что-Ему-Крышка тоже выиграл, четыре к одному. Так что Джад больше десяти фунтов мог бы получить.
— А вы не знаете, где он сейчас?
— Почему ж ты не сделал ставки?
— Откуда я знал? Я же не знал, что они выиграют.
Билли начал всхлипывать. Миссис Роуз покачала головой.
— Да уж, достанется тебе, парень, когда брат до тебя доберется.