— Чай еще ничего?
Мистер Уолш поднял с пола кружку.
— Сгодится. Пять минут назад заварили.
— Какое сегодня число? — спросил Мик.
Мистер Уолш глотнул чаю и ответил:
— Пятое вроде.
Джулия замотала головой:
— Шестое. Сегодня день рождения мистера Листера. Мы спели ему «С днем рождения», а он покраснел.
— А ты посмотри газету. Уж там-то небось все точно указано.
Мик взглянул — Джулия права. Он записал дату, покончил с формальностями и, постукивая по зубам кончиком ручки, стал обдумывать, что писать дальше.
Программа кончилась, Джулия встала, взяла из вазочки на серванте яблоко. Направляясь к дивану, остановилась возле Мика, заглянула ему через плечо — посмотреть, что он написал.
— Дорогой сэр или маман?
— Мадам, дурища! Ты что, читать не умеешь?
— Это ты писать не умеешь!
Вошла миссис Уолш с тарелкой рыбы и картошки в одной руке и чашкой чаю — в другой. Мистер Уолш поднялся ей навстречу. Чмокнул ее в щеку и отправился на кухню собираться на работу; миссис Уолш уселась на его место на диванчике рядом с Джулией.
— Жутко устала. Думала, до дому не дотащусь.
Она выпила чаю и ткнула вилкой в рыбу.
— Если старшая мне еще хоть слово скажет, я ее придушу. Надоела, за каждым шагом следит.
Ей так хотелось поскорее сесть, что она даже не сняла белую шапочку. Она отработала вечернюю смену на кондитерской фабрике — снимала с конвейера испорченные шоколадки. Иногда прятала в карман халата одну-две — полакомиться Мику и Джулии. Впрочем, довольно редко, застукали бы — уволили.
Джулия прожевала кусок яблока и взяла картофелину с тарелки матери.
— А мне ничего не принесла, мам?
— Я что, по-твоему, читаю мысли на расстоянии?
С черного хода постучали. Они услышали, как мистер Уолш открыл дверь и с кем-то переговаривается. Но о чем шла речь, из-за телевизора невозможно было разобрать.
Немного погодя он вошел в гостиную в сопровождении двух полицейских.
— Это к тебе, Мик.
Мик обернулся, но, увидев, кто к ним пожаловал, из-за стола не встал. Полицейские остановились в дверях. Все замерли, и натужное веселье рекламного ролика, посвященного овсяным хлопьям, стало совершенно невыносимым в напряженной тишине. Наконец миссис Уолш поднялась и выключила телевизор.
— Вы по какому поводу? — спросил Мик.
Сержант, не отвечая на его вопрос, обратился к матери:
— Простите за беспокойство, миссис Уолш. Я сержант Джарретт, а это полицейский Мур. Мы по поводу кражи мотоцикла на Кобден-стрит утром в прошлую пятницу.
Мик вытянул ноги под столом и бросил, не оборачиваясь, через плечо, чтобы они не видели его лица: