Второй страж порядка остался стоять рядом на верхней ступеньке. Перепоясанные ремнями, они были похожи на две бочки, загородившие проход.
— Не сметь здесь безобразничать! Хотите драться — убирайтесь куда подальше! Тут приличное заведение! Не хватало еще из-за вас связываться с полицией!
Первыми двинулись парни, затеявшие с Аланом драку. Поравнявшись с автосалоном, противник Алана повернулся и крикнул стоявшим на ступеньках стражам порядка:
— Не думайте, что вам это так пройдет! Мы еще вернемся!
А второй добавил:
— Да! И вернемся не вдвоем! Разделаем вас под орех!
Вышибала в алой рубахе опустился пониже и погрозил им кулаком.
— А ну проваливайте, пока я не свернул вам шею! Чтоб духу вашего здесь не было! — Он повернулся к Мику и Алану, все еще стоявшим у лестницы: — И вы тоже катитесь отсюда, пока целы! Спасу от этих сопляков нет!
Долго их уговаривать не пришлось — Мик и Алан тут же рванули прочь.
Когда они очутились на соседней улице и миновали пустой участок, еще не застроенный муниципалитетом, Мик потянул носом воздух. Ему показалось, что от Алана чем-то пахнет.
— Черт побери! Воняет, как в аптеке.
Алан поднял к носу лацкан куртки:
— Здорово, правда? Девчонка-то, оказывается, парикмахерша.
— Конечно, здорово. Тебе это знакомство как раз пригодится, когда тебя армейские брадобреи обработают. Она тебе парик пришлет.
— Ее зовут Мишель. Обещала писать.
— Точно. Наверняка напишет. Да иди ты знаешь куда!
Они беззлобно потузили друг друга и двинулись дальше, но на этот раз уже спокойно. Дорога домой предстояла долгая. О чем только они не передумали, пока шли, — о том прошедшем вечере, о всяких мелких происшествиях дома и в школе. И о том, что ждет их впереди, ведь неизвестно, когда еще снова им доведется увидеться.
Миссис Уолш брела по улице с двумя тяжеленными продуктовыми сумками в руках. Шел дождь, и ей приходилось низко наклонять голову, чтобы ветер не сорвал с нее платок. Она шла пешком из магазина, находившегося в другом конце района. Местный автобус отменили, и остался только маршрут вдоль главной магистрали, ведущей к центру.
Она часто опускала сумки на землю и меняла руки. Сумки были почти одинаковые, но, не желая себе признаваться, что устала, миссис Уолш вбила себе в голову, что одна сумка гораздо тяжелее другой.
Она выпрямилась, повертела головой — может, шея перестанет болеть. Плечи и руки ныли, пальцы затекли и онемели. Она посмотрела в конец улицы. Еще совсем немножко осталось. Миссис Уолш подымала сумки, когда ехавшая мимо машина угодила колесом в колдобину у тротуара. Вода забрызгала ноги и пальто миссис Уолш, окатила высокую траву у обочины. В этом году только дважды выкашивали траву, и она густой гривой топорщилась между мостовой и тротуаром.
Миссис Уолш нагнулась вытереть ноги и заметила, что зацепила сумкой и порвала колготки.
Домой она добралась настолько измученная, что у нее не было сил даже поднять сумки на кухонный стол. Поставила их на пол возле раковины и пошла в прихожую посмотреть, нет ли почты. Нет ничего, кроме счета за электричество (она его даже не открыла) и инструкции по использованию устройства для солнечного обогрева.
Она прислушалась к тому, что происходит наверху. Ни звука.
— Мик!
Ответа не последовало. Она снова позвала, но сын так долго не отвечал, что она отвернулась и принялась расстегивать пальто.
— Что?
Голос был тихий и приглушенный, будто Мика засунули в мешок. Миссис Уолш снова посмотрела наверх, огорченная, что он все еще там.
— Ты что, весь день собрался в постели лежать или как?
Снова ответа не последовало, и она, взбежав наверх, ворвалась к нему. Мик со стоном перевернулся на живот. Мать прошла к окну и с такой силой рванула занавеску, что один зажим отскочил и упал на ковер. Даже не подняв его, она шагнула к кровати.
— А ну-ка, вставай! Знаешь, который час?