Проходя мимо обувного магазина «Бромптон энд Мур», он словно что-то вспомнил и посмотрел на витрину. Попытался заглянуть внутрь сквозь ряды женских туфель, но ему мешал стеллаж, пришлось подойти поближе к стеклянной двери.
На скамеечке сидела Карен — помогала маленькому мальчику надеть башмак. Она наклонилась вперед, блузка на спине натянулась, и под тканью обозначился лифчик. Мик вошел в магазин и прикинулся, что разглядывает туфли на стеллаже у двери, а сам посматривал на Карен, но она была занята покупателем и глаз не подымала; Мик переходил от стеллажа к стеллажу, перебирая обувь.
К нему подошла другая продавщица и предложила свою помощь. Она была одета так же, как Карен, — белая блузка и синяя юбка. Мик поблагодарил, сказал, что зашел просто так, посмотреть. Девушка бросила на него удивленный взгляд и отошла. Мик взял с полки розовую тапочку с помпоном, девушка опытным взглядом прикинула, что размер как раз подходящий для этого парня. Вот бы показать такого чудака девчонкам, пока не ушел.
Карен вынула из коробки другой ботинок и стала вдевать шнурок. Наконец она подняла глаза и увидела Мика. Поначалу она его не узнала, и, только когда он улыбнулся ей, она его вспомнила. Вспыхнула, наклонила голову и с преувеличенным усердием продолжала вдевать шнурок. Она надела ботинок мальчику, завязала шнурок. Ботинок был красный, синий, зеленый — яркие цветные полоски, точно мотоциклы в той витрине. Малыш просиял и повернулся к матери, сидевшей на соседнем стуле.
— Здорово! Мы их возьмем, мам!
Мать, сжимавшая сумку на коленях, отрезала:
— Нет, не возьмем. Если ты думаешь, что я буду на эту дрянь швырять деньги, которые потом зарабатывала, так ты ошибаешься.
— А почему? Почему нельзя? У нас в школе у всех такие.
— Да-да, уже слышали.
Она подняла с пола простой черный башмак.
— А вот эти? Они тебе как раз впору. Очень даже хороши.
Глаза мальчишки расширились от ужаса.
— Ты что?! Не буду я их носить! Меня засмеют в школе.
Карен наклонила голову, чтобы скрыть улыбку. Если бы она сейчас встретилась взглядом с Миком, непременно расхохоталась бы. Мамаша оценивающе помяла жесткую кожу ботинка, перевернула его. Даже подошва черная.
— Ладно тебе. Отличные ботинки. И такие поносишь. — Она протянула ботинок Карен. — Мы их берем.
Карен взяла башмак с дипломатически непроницаемым выражением лица и положила в коробку.
— Ну мама!
— Замолчи, Дэвид.
— Все равно я не буду их носить!
— Еще как будешь! Молчи.
Мальчик откинулся на спинку стула, с отчаяньем глядя на разноцветный башмак на своей ноге. Он поджал пальцы, чтобы ботинок было трудно снять, когда Карен склонилась над ним. Но отсрочки он не добился — мать уже достала кошелек.
Она заплатила в кассу, но, даже уходя из магазина, мальчик все еще продолжал канючить и спорить. Карен убрала отвергнутые башмаки, валявшиеся возле скамеечки, и подошла к Мику.
— Здравствуй, ты что тут делаешь?
— Мимо проходил. Решил заскочить, на тебя взглянуть.
Карен мизинцем убрала за ухо выбившуюся прядку волос.
— Премного благодарна. Если бы знала, что ты пожалуешь, я бы красный ковер расстелила.
— Мы ведь с тобой свидания не назначали, верно?
— Как-то случая не было.
— Я не знал, что делать. Думал, ты меня видеть не захочешь.
— Почему это?