Коська. Чего ты, Толик, героя из себя строишь? У тебя ангина, а ты ходишь босиком? Подумаешь, подвиг!
Толик. Я закаляю организм.
Коська. Организм бывает только у взрослых.
Лиза. Валька приехал?
Толик. Знак не выставил.
Лиза. Тогда чего вы тут торчите?
Коська. Тебя забыли спросить.
Лиза. Грубишь? Хочешь из общества вылететь?
Тут девчонка фыркнула и ушла.
Коська. Видал? Зачем девчонку в общество приняли?
(Интересно, о каком обществе они говорили?)
Толик. Потому приняли, что она храбрая.
Толик сильно закашлялся. А я подумал: какое бы там ни было общество, девчонку приняли на самом деле зря. Правда, я не знаю, что это за общество. Может быть, по охране природы. Тогда еще ничего.
Толик. Знаешь, что я решил?
Коська. Наверно, опять какую-нибудь глупость!
Толик. А вот и нет. Я полезу в сад к Соколовым!
Коська. Фигушки! К Соколовым лезу я.
Толик. А как же «во дворе злая собака»?
Коська. Из-за нее и лезу.
И оба ушли. Интересно, зачем им надо лезть к Соколовым? Ведь на калитке так и написано: «Сад охраняет злая собака!» Собака-то и вправду очень злая. Дача Соколовых рядом с нашей, и я смотрел через щелку забора на их сад. Там росли и яблони, и груши, и много кустов смородины, малины, но зато там по саду носится такой огромный и свирепый пес, что наш Рекс кажется перед ним просто щенком. Вот и пойми, о чем говорили эти ребята. Вроде по-русски, а ничего не ясно.
Когда они ушли, я решил получше рассмотреть железного человека. Конечно, я догадался, что он неживой. Нельзя же стоять столько времени неподвижно! Но не успел я подойти к калитке, как услышал, что меня зовет мама. Стоит мне уйти, как она тут же зовет меня домой. Это у нее называется: «Пусть мальчик отдохнет и порезвится на свежем воздухе». Иду? И хоть бы звала по важному делу, а то или завтракать, или обедать... Попрошу бабушку, чтобы она с мамой поговорила. Бабушка более современная. Она понимает, что человеку нужна хоть какая-то свобода. А то получается: в школе, чуть что, на тебя кричат, дома — шагу не ступи. Пусть взрослые, наконец, поймут, что мальчик — не собачка, нельзя все время водить его на поводке! Вон сколько написал, а почерк стал только хуже...
Лёня закрыл тетрадь и побрел на свою дачу. А дверь на веранду таинственного домика открылась, и в сад вышла хозяйка — известный в дачном поселке врач. Правда, Анна Ивановна уже давно ушла на пенсию, но охотно оказывала помощь своим бывшим пациентам.
Анна Ивановна медленно подошла к столу, сдвинула в сторону винтики, гайки, инструменты своего старшего внука Жени, вынула из ящика стола бумагу, шариковую ручку и села писать письмо своей дочери, которая вместе с мужем отдыхала в санатории.
«Милая моя Мариночка! — писала старушка.— Как вам с Петей отдыхается? Какая погода в Кисловодске? Хорошо ли тебя лечат? Пришли мне копии своих рецептов и анализов. Не смейся. Ты думаешь, что если я ушла на пенсию, то перестала быть врачом? Ошибаешься.
Отдыхай спокойно. У ребят все в порядке. Валя еще в лагере труда и отдыха. Скоро вернется на дачу.
С ним все хорошо. А вот Женя меня немножко беспокоит. Спрашивается, для чего мы переехали на дачу? Чтоб мальчики отдохнули, побыли на свежем воздухе, позагорали бы, побегали, покупались в речке. Но Женя привез два чемодана всяких инструментов, приборов и каких-то там винтиков и целый день возится со своим железным чучелом, все время что-то в нем усовершенствует, поправляет, подкручивает и подвинчивает, что-то без конца мастерит. Ужасное его чучело стоит у ворот и путает прохожих.
Меня Женя просто замучил своими изобретениями. Он все на кухне электрифицировал. Я уже несколько раз делала короткое замыкание. И мы сидели без света. Хорошо, что тут сохранилась керосиновая лампа.
Но все это пустяки, и ты не волнуйся. Целую тебя, родная. Большой привет Пете. Настаивай, чтобы он бросил курить. Мальчики целуют вас. Пиши. Мама».
Петьке Мазуту здорово попало от отца, которому директор школы Николай Иванович вынужден был рассказать о подвигах его сына.