Мик снова помрачнел. Алану надоело его нытье.
— Ты же прекрасно знаешь, что тебе надо делать. Самый разумный шаг в моей жизни я совершил, когда завербовался. Если все нормально пойдет, через три года получу полоску.
— А что это такое, полоска? — спросил Мик, смущенный тем, что снова он обнаруживает свое полное невежество.
— Лычки капрала. К двадцати пяти годам могу стать сержантом. Тут уж мне сам черт не брат. Нашим батальоном командует сержант.
— Потрясно!
Уловив в голосе Мика восторженные нотки, Карен резко повернулась к нему.
— Неужели и ты в армию собрался, Мик?
— Ну надо же что-то предпринять, как считаешь? Так ведь больше продолжаться не может!
Карен сочувственно сжала его руку.
— Потерпи. Что-нибудь подвернется.
— Когда только, вот вопрос. Каждый день мы это твердим, но ничего не меняется. Ничего мне не светит. И день ото дня все хуже становится.
— А как же я? Что же со мной будет, если пойдешь в армию, ты подумал?
Мик замялся. Нет, он об этом не подумал. Не до того ему сейчас.
— Будем переписываться. Я стану домой в увольнительную приезжать, будем встречаться.
— И часто ты будешь приезжать? Сам ведь знаешь, чем все кончится: черкнешь пару писем, и поминай как звали.
Алан разглядывал снимки, с ухмылкой вспоминая эпизоды из армейской жизни, но тут он поднял глаза.
— Это еще не факт. У многих наших ребят дома остались девчонки. Но учти, это не мешает им развлекаться. Там классные девчонки попадаются. Особенно в районах, где протестанты живут. Стоишь на часах, и они с тобой постоят, поболтают. — Он замолк и, взяв еще два снимка, снова ухмыльнулся: — Кое-что удается от жизни урвать…
— Как это?
Алан посмотрел на Карен и, перегнувшись через стол, зашептал Мику в ухо. Выслушав, Мик отодвинулся и недоверчиво посмотрел на него:
— Да ты что, через колючую проволоку?
— Честно! Не вру.
Карен, схватив сумку, вскочила.
— Слушайте, я уйду, если вы не прекратите это хамство! — Ей вдруг показалось, что Мик и Алан пришли в бар вдвоем, а она так, сбоку припека. Но Мик поймал ее за рукав и заставил сесть.
— Не болтай глупости. Ничего такого мы не сказали.
— Нет, не глупости. Слушай, Мик, если ты завербуешься, между нами все кончено. Можем прямо сейчас распрощаться.
Посетителей в зале было мало, Карен говорила громко, и за соседними столиками стали оборачиваться в их сторону.
— Кто сказал, что я завербуюсь? Мы с тобой все обсудим, хорошо?
— Что тут обсуждать! Мне и так все ясно.
Алану надоели их пререкания, он допил пиво и поднялся.
— Давайте-ка лучше о серьезных материях потолкуем. Кто хочет выпить?