Ничего подобного я не видел никогда в жизни. И никогда в жизни не чувствовал такого стыда. Она меня переигрывала, а я слишком привык быть ведущим. Она заводилась за полсекунды, от одного прикосновения к любой части тела. Судорожно изгибалась под невообразимыми углами… Её дыхание звенело на всю квартиру и обжигало на расстоянии. А я — так ничего и не смог. Не умею я заводиться с такой скоростью. Слишком прочно во мне сидело, что женщина всегда заводится медленнее мужчины, и слишком долго я учился тому, чтобы сдерживаться, дожидаться… Когда она меньше чем за секунду выходила на готовность, а у меня ещё только-только начиналось пробуждение — моё желание гасло, не успев развиться. Ну нельзя же так опережать события!
В «антрактах» между неудачными попытками мы начинали разговаривать на совершенно удивительные темы. Катя вдруг начинала вещать о том, что вот, мол, как удивительно, что она ни разу в жизни не подцепила ничего венерического. Я спрашивал, а что в том удивительного? Она отвечала, что удивительное в том, что ни разу в жизни принципиально не пользовалась резиной, а мужчин у неё было много, но об этом она когда-нибудь потом расскажет. Я спрашивал, почему у нас всё так странно и так быстро началось, — она снова отвечала, что потом узнаю. Она спрашивала о других девушках, я честно отвечал — и она тут же говорила, что не хочет быть какой-то там десятой, а хочет быть единственной. Я спрашивал, зачем в последнее время очень многие девушки, как и она, начали брить лобок, неудобно же так, колюче, — она начинала рассказывать, что раньше она там вообще причёску ирокез учиняла, да ещё и в зелёный цвет красила, а потом вдруг волосы стали ей неприятны… Удивительно — но я не видел обиды даже при столь сокрушительном обломе. Да и вообще удивления достойно, как всех девушек, которые в то время у меня появлялись, могло устраивать, в какой я форме. По моему глубокому убеждению, каждая из них должна была сбегать после первой же попытки. Ну ведь ни на что не пригоден был, по большому-то счёту. Почему-то не сбегали. Загадка.
Я очень надеялся, что ближе к ночи мы всё-таки научимся попадать в ритм друг другу. Как-то само собой разумелось, что она останется. У неё в сумочке оказался и домашний халатик, и всё про всё необходимое, чтобы здесь застрять. То есть — знала заранее. Как? Откуда? Но вечером вдруг оделась и ушла. Попросив не обижаться и строго-настрого запретив провожать.
А на следующий день — появилась в замаскированном виде в том же самом чате, где мы познакомились, следила за моей реакцией на других девушек. Когда же я её вычислил — созвонились опять. Разговор получился совсем странным, в нём не было ни одной из ожидавшихся тем, а те, что были — были настолько виртуальны… Осталось прочное ощущение, что больше она не придёт.
Звонок в дверь. Состояние полного обалдения.
– Здравствуй. Гм… Слушай, мне ужасно неудобно. Но тебя не было целую неделю, и я за это время успел другую девушку себе завести… И даже, кажется, успел расстаться с ней обратно.
– Вот и правильно. Так и следовало сделать.
Отодвинув меня, пребывающего во образе статуи, Ника спокойно снимает дублёнку, проходит в комнату и располагается. Интересно, можно ли чувствовать себя бόльшим идиотом? Пожалуй, даже приснопамятное поедание втроём одной кефали, когда напротив меня, плотоядно улыбаясь и источая утончённую вежливость, сидели Александра с Аллой, здесь меркнет. Я не знал, что говорить, куда девать глаза, в какой узел завязать руки, чтобы не мешались…
Через пару дней Ника опять исчезла, и опять было твёрдое ощущение, что это я её не удержал, и что это — насовсем. Но на этот раз на душе было спокойно. Происходящее было настолько абсурдным, что самоё мысль о том, что подобный ход событий можно нарушить, что им можно управлять, — казалась ересью. Событиями управляла, как тогда на Железных Воротах, чья-то мощная рука, и силы в той руке были космических масштабов. Можно было лишь смириться и ждать, надеясь на то, что, как и в тот раз, всё, что происходит, — не ко злу.
Впрочем, часом позже я позвонил Наталье и пожаловался на маразм, крепчающий по экспоненте, заодно попросив разведать насчёт Ники, как всё это с её точки зрения выглядит. Пока разговаривали — зазвонил мобильник. Женский голос, практически не опознающийся из-за искажений каким-то странным эхом, а, как через минуту выяснилось, ещё и тем, что звучал не только из мобильника, но и из-за двери, спросил номер моей квартиры. Бросив обе трубки, я метнулся открывать. Земля ушла у меня из-под ног.
– Катя?
– Ну да. А ты кого-то ещё ждал?
На этот раз она отказалась даже от еды и чаю. Пребывая в какой-то прострации, она сидела на диване, мусоля единственную рюмку кагора. Пять, десять, двадцать раз я подкатывался со всех возможных сторон в попытках вывести её на разговор. Три, пять, десять раз спрашивал, что случилось. Она пресекала попытку каким-либо совершенно сторонним контрвопросом и, не слушая ответ, опять погружалась в раздумья. Полчаса, час…
– Хорошо. Я расскажу тебе всё, что ты хочешь знать. Наверное, мне всё равно, что ты обо мне после этого будешь думать, хотя надеюсь, что поймёшь. Тебе тоже бывало плохо. Когда-то, давным-давно, мне было двенадцать лет. Соплюшка, в общем. И была ужасно влюблена. Впервые в жизни. В человека, который был гораздо старше меня. Не имеет значения, кто он такой. Он о моей влюблённости не знал тогда и не узнал никогда, не сложилось. Не сложилось потому, что меня тогда поймала и изнасиловала компания дворовых парней. После этого я не смогла смотреть ему в глаза, обходила стороной. А потом он исчез, и я никогда больше о нём не слышала. А сейчас — будет тебе и объяснение первой половины всего того, что тебя удивило. У тебя — его голос. Когда я услышала тебя по телефону, я чуть было со стула не упала. И через секунду уже знала, что не смогу иначе, что поеду к тебе, как только пригласишь, и что никакие силы в мире не удержат меня от того, чтобы оказаться с тобой в постели. Потому и взяла с собой и ночной халатик, и остальное, потому и пыталась отговорить тебя от идеи пир устроить. Теперь о прочем. Тогда, после его исчезновения, я на себя просто забила. Я откровенно блядствовала. Спала с каждым, кто предложит. Мне всё на свете было безразлично. Эх, если бы ты видел меня пару лет назад… Это сейчас я потолстела из-за проблем с гормонами после аборта. Вытащила меня тогда новая влюблённость. Появился парень, красивый, бестолковый, но с очень прикольными повадками. Я влюбилась. Он меня тоже любил. Прожила с ним более года. В начале весны залетела. У меня был выкидыш, я даже не успела ему сказать о беременности. Потом залетела снова. Сказала. А он оказался не готов. Вместо того, чтобы думать о будущем, начал рыться в прошлом, нарыл про то, как я блядствовала. Дальше он вообще перестал меня называть по имени, а только блядью. В некоторый момент я не выдержала. Сделала аборт на четвёртом месяце и рассталась с ним. Придя в себя, да и то не полностью, проблем со здоровьем у меня целая куча теперь, я осталась в депрессии. И тут появился ты. Я вовсе не обиделась, что у нас тогда ничего не получилось. Просто на следующий день я понаблюдала за тобой в чате и решила, что всё-таки ты не тот человек, какой мне нужен. А дальше — опять появился тот мой бывший парень. Уже три дня, как он подкарауливает меня у подъезда и около института, оборвал все телефоны… Говорит, что успел обзавестись гражданской женой, но вдруг понял все свои ошибки, готов её выгнать, вернуться ко мне, прощения попросить… Вот я и пришла к тебе опять.
Конечно, дальше была постель. На этот раз первые полтора часа были примерно такими же, но потом всё начало получаться. Катя ничуть не уступала даже Ане по виртуозности и фантазии. А главная разница была в том, что Катя не была в постели эгоистична, она изо всех сил старалась в первую очередь доставить удовольствие партнёру, а не себе. Будь у меня другой период жизни — я бы просто пропал. Подобная женщина — мечта любого. Но я, хоть и не облажался, так и не смог выйти на должную высоту. Давил роман с Ленкой, давило сумасшествие последних месяцев, давил недавний разговор… В общем чувствовалось, что ожиданий я не оправдал, но чувствовалось и то, что в будущем — оно вполне возможно. Если больше ничего не произойдёт эдакого.
А эдакое произошло — мгновенно, произошло ещё когда мы были в постели, отдыхая после секса. Зазвонил её мобильник. По Катиному лицу было видно, что это опять звонит тот её бывший парень. Катя не стала вылезать из постели, не попросила и меня. Она разговаривала, а я в это время её целовал. Хороший у неё мобильник. Сименс. Громкий. Весь разговор, наверное, из соседней комнаты был слышен. А с нескольких сантиметров… Когда разговор перешёл на повышенные тона, она как раз объясняла ему, что пребывает в постели со своим новым мужчиной, — я начал сходить с ума. Весьма специфические обороты речи, узнаваемый бред… Голос, срывающийся на бабский визг… Когда она закончила разговор, я спросил, как его звать и в каком районе живёт. Наверное, у меня был совсем дикий вид. На Катином лице отчётливо читался страх. Да, Мишей. Да, в районе «Мосфильма» (это было практически единственное, что я смог выяснить в результате своих титанических усилий по розыску). Да, имеет отношение к журналистике.
Умная девушка Катя. Фантастически умная. И фантастически решительная. Не женщина — мечта. Мне пришлось не отходя от кассы, то есть не вылезая из постели, рассказать ей ещё раз про Ленку, но на этот раз — в гораздо более подробном изложении. Чорт его знает, был ли это действительно он или же это было всего лишь совпадение, помноженное на моё помешательство… Я так и не узнал. Но – странные это совпадения. Да и по срокам странные, как раз приходятся на время, когда Ленка, по-видимому, отходила после аборта или выкидыша, уж не знаю точно, что там было. Катя быстро оделась и сбежала. Больше я её не видел. Через две недели она появилась в том же чате, рассказала в общих чертах продолжение. Потом звонила ещё пару раз. И — всё. А продолжение было таким: приехав от меня домой, она услышала от собственной матушки соображения. Что пора бы ей уже и замуж выходить, а кстати, вот и Миша вернулся, заходил сегодня, поговорили, у него будущее, он — талантливый начинающий журналист… В общем, Катя за полчаса собрала чемодан, написала в институт заявление на академический отпуск, попросив подружку отнести и сдать, и — на полгода уехала к друзьям в Питер.
Сумасшествие продолжалось. Опять появилась Ника. Теперь – на три дня. Не знаю уж каким чудом, но ей удалось оторвать меня от дивана и начать собираться с ней в новогоднюю поездку в пещеры. Но вдруг она решила позвонить в другой город матери, которую не видела с тех пор, как в шестнадцатилетнем возрасте сбежала из дому, сперва в другой город учиться, а потом — по всей стране… А через полдня, тридцатого декабря, когда я уже начал складывать рюкзаки, она вдруг взяла билет, собрала вещи и уехала к ней. На недельку, но мне казалось, что навсегда. Впрочем, ей тоже казалось, что навсегда.
Практически у каждого человека есть определённые даты календаря, которых человек тот ждёт либо со страхом, либо с надеждой. Это те дни, в которые обязательно что-нибудь происходит. Некоторые подобные дни связаны с чем-то определённым, некоторые — непредсказуемы. У меня две даты чётко связаны с Ленкой. Это новогодняя ночь и тринадцатое марта. Вот, в новогоднюю ночь, когда я совершенно трезвым, так как в одиночку не пью, даже если есть повод, а я был как раз один, сидел перед экраном компьютера и устало шарил по Интернету, я и нашёл Ленкин след. Объявление об уроках музыки. С номером пейджера. Ну и что делать дальше? Понятно, что людей, недавно прошедших через подобное, — не имея уверенности трогать нельзя. А уверенности не было. Ни в чём. Беременна она или нет? Всё же — наркотики или нет? По симптоматике ни на один не похоже. Винт я так и держал исключённым заранее. Отлёживалась она после всего в психушке или нет? С ним она или нет? Одна или нет? В каком состоянии? Чем живёт, как хочет жить дальше? Куча вопросов, и все без ответа. А не зная ответа, нельзя и действовать. К тому же — уж больно ненадёжная штука пейджер, да и односторонняя какая-то. Гадость, а не средство связи.
Единственное, что тут можно было сделать, — так это снабдить Ленку ученицей, причём не просто ученицей, а ученицей интересной, общение с которой смогло бы выйти за пределы уроков. Думай, голова, — картуз куплю. Так, кто у меня есть в запасе? Не то… И это не то… Тоже не то… Ну-ка, ну-ка? В общем, нарыл я девушку Аню, собственно — ту самую Аню, которая на упомянутом иероглифовском ритуальном пивопитии составляла мне компанию, старательно изображая из себя мою новую пассию, дабы пресечь возможные Ленкины поползновения. Выбор пал на Аню потому, что её возраст, психотип и характер практически точно соответствовали Ленке на момент нашей первой встречи на Красной площади. Которая даже работала на в точности такой же работе, как недавно Ленка, — менеджером визового отдела в турфирме. По-моему, даже в той же самой турфирме. Страшное дело, когда у человека идёт такое количество совпадений, не так ли? Три месяца назад я страшно удивлялся и ругался, что Аня ни к кому тогда в кадр не попала. А теперь выясняется, что это и был тот самый тайный ход карт, позволяющий найти подход к Ленке… Аня давно хотела научиться играть на гитаре, а Ленка в объявлении заявила не только фортепиано, но и гитару… В общем, всё ясно. Аня согласилась мгновенно. Договорились так. Её задача — прописаться к Ленке в ученицы, а там и в подруги, и по максимуму поддержать её морально. Мне сообщать только то, что сама посчитает важным. Ни в коем случае не планировать, тем более не начинать, до появления полной уверенности в необходимости, никаких активных действий.
После первого урока Аня была крепко озадачена. Ленка, если это была она, выглядела совсем не так, как я её описывал. Миша, если это был он, — тоже выглядел и вёл себя не совсем так. Сначала мы даже чуть было не решили, что это какая-то страшная ошибка. Ничто в доме не говорило о наличии каких бы то ни было проблем. Но под объявлением стоял Ленкин адрес электронной почты, в качестве контакта был указан архаичный пейджер, а я знал, что мобильника у Ленки нет, но что ей на работе недели за две до катастрофы выдали пейджер, номер которого она мне тогда так и не сообщила. Мне пришлось уговаривать Аню продолжать занятия — она не хотела. Раз всё в порядке — зачем вмешиваться? Порешили на том, что пусть ещё пару уроков возьмёт, а там увидим.
Но уже второй урок начал расставлять вещи по своим местам. Добавив при этом озадаченности. Миша, несмотря на отсутствие каких-либо явных на то причин, стал производить на Аню выраженно отталкивающее впечатление. На подсознательном уровне. Никаких следов нежности между ним и Ленкой не замечалось. По поводу же самой Ленки же вердикт был дословно таков:
– Знаешь, Володь, тут всё как-то очень странно. В первый заход я этого не заметила, только сейчас. Ничего не понимаю. Так не бывает. Впервые в жизни вижу столь двоякого человека. Она очень подвижна, с эмоциональным лицом. Всё время смеётся, много двигается. Шутит. Но глаза мёртвые. В них — большая боль, только боль и ничего кроме боли.
После урока Ленка поила Аню чаем. И та — спросила о причинах увиденной двойственности. Точнее — сказала, что чувствует, что Ленку что-то сильно гнетёт, посоветовав раскрыть душу какой-либо из близких подруг. И Ленка ей объяснила. Что близких подруг у неё не осталось. И вообще никаких не осталось. Что единственный человек в мире, которому она хотя бы частично могла открыть душу, остался в прошлом. Добавив с неожиданной агрессией, что не считает себя в том виноватой. Что она от всего устала и приняла решение далее жить только текущим моментом. Плыть только по течению. И, вытащив из комода, показала Ане свою роскошную косу. Отрезанную. Говорят, у большинства женщин отрезание косы — аналог самоубийства у мужчин.
На следующих уроках Ленка рассказывала о своих увлечениях путешествиями и о том, что ей не с кем теперь ездить. О своих увлечениях фотографией и о том, что ей нечего и нечем снимать. Показывала снимки своих крыс. Снимки Петербурга. Старые. С дачи. С Урала. Совсем старые. Совсем свежие. Но — не недавние. В пределах видимости не было ни одного предмета и ни одной фотографии из времён нашего с ней полугода. В общем, прописка в подруги у Ани состоялась, но что тут делать, и делать ли хоть что-то, оставалось совершенно неясным. Надо было продолжать занятия и ждать, ждать, ждать…
Тем временем вернулась Ника. На этот раз мы сошлись уже более прочно. То есть, всё ещё сохранялась ситуация, что, когда она утром уходила на работу, одному Аллаху было ведомо, когда её ждать назад, вечером, завтра, послезавтра… Но она возвращалась и возвращалась.
Я её изводил разговорами о Ленке. Мог разбудить посреди ночи и два часа подряд что-то рассказывать, а других тем — у меня не было. Мне и сейчас невдомёк, как она смогла так долго продержаться, почти месяц. Более мерзостного, занудного и ленивого сожителя, чем я в то время, к тому же непрерывно лезущего в душу — поискать…
А в душу я действительно лез. У неё была страшная замкнутость, сильнее, чем у Ленки. У неё было совершенно непредсказуемое поведение. Эти её исчезновения… Нет, она не к другому мужчине исчезала. Она жила на квартире с компанией подруг. Практически все они были с психическими проблемами, некоторые даже проходили курс лечения. Часть их относилась к какой-то религиозной секте, впрочем, не из зловредных. Вот туда она и исчезала отдохнуть от меня в самые неожиданные моменты времени. Невозможно было никуда съездить — знал, что уйдёт и не вернётся. Невозможно было пригласить гостей кроме её подруг — тоже исчезнет. Из-под всего этого светились какие-то жуткие комплексы, и я всё никак не мог понять, какие именно и с чем связанные. И ничем не мог помочь. Потому и лез столь настойчиво в душу.
Наконец, я сдался. Посоветовал Нике обратиться к психиатру. Нет, не в том смысле. Именно в качестве доброжелательного совета. Просто потому, что видел, как раздрай у неё крепчает, видел, что оно может плохо кончиться, благо сталкивался с подобным, а дешифрировать и снять её проблемы у меня не хватало ни знаний, ни сил. На удивление, но — выслушав, Ника не просто согласилась, а сказала, что она пару раз в последние дни заезжала к одному старому знакомому, который ей посоветовал то же самое, да и у самой у неё зрело понимание необходимости, да и хороший психиатр, который вытаскивал её подруг, имел место быть.
А ещё через пару дней Ника опять как ни в чём не бывало пошла утром на работу, а назавтра Наталья привезла переданные Никой ключи. Так вот оно тогда и кончилось. И если быть до конца честным, я не был особо расстроен. Всё равно наши отношения быстро близились к взрыву, и ещё неизвестно, кто из нас в результате оказался бы в дурке. Как бы не оба.