Ребекка. Я только не понимаю, как ты можешь преподнести мне этот подарок, этот дар милосердия, оплатив его из нашего общего кошелька? И я должна быть тебе за это признательна? Кошелек-то все-таки общий?
Маркус. Я серьезно. Давай прекратим это. Давай остановимся. Все, я перестал. Я говорю «стоп».
Ребекка. А лучше просто уходи.
Маркус. В смысле?
Ребекка. Просто уходи — и все.
Маркус. Как это?
Ребекка. Так это. Уходи, вали, бросай, разводись, проваливай отсюда, навсегда.
Маркус. Неужели ты этого хочешь?
Ребекка. Неужели ты этого не хочешь? Уходи, чтобы никогда больше не измараться, не испачкаться, не измазаться в моих больных, черных, злобных рассуждениях и зажить уже наконец в здоровой, доброй, честной и открытой любви! В кои-то веки ты сможешь перенестись в ту землю, в то место, в пространство, где вечно и воистину царит чистая, кроткая и божественная доброта!
16
Еще несколько голосов из европейского документального проекта.
Саара. Меня зовут Саара, мне двадцать четыре года, я живу в Хельсинки, в Финляндии. Если говорить о добрых делах, то мне в голову приходит один случай, который произошел со мной, когда мне было тринадцать. Однажды в пятницу вечером мы с подружкой гуляли в нашем районе, и к нам подъехала машина, где сидели несколько парней постарше, которых я знала через моего старшего брата. Они предложили нам прокатиться, а поскольку они были очень симпатичные и крутые, мы обрадовались и залезли в машину. Потом, когда мы уже тронулись, они сказали, что едут к одному из них на дачу, потому что там полно выпивки и будет отличная вечеринка. Но на даче никого, кроме нас, не оказалось. Они начали пить, и нам тоже сказали пить, и сами скоро дико нажрались. А потом один из них говорит: давайте смотреть порнуху, и включает телек. Нам с подружкой было ужасно противно, находиться там стало уже невозможно, мы жутко испугались. Парней тем временем развезло еще больше, они начали подстегивать друг друга разными шутками про сучек, кто кому дал и кто кого трахнул. Мы сказали, что хотим домой, но они сказали, что ничего не выйдет. Мы были в ужасе и начали реветь, но парни только ржали и все продолжали раззадоривать друг друга. Но потом вдруг один из них говорит: девчонки хотят домой, я их отвезу. Остальные стали возмущаться, но он их не слушал, быстро забрал нас и отвез домой. Думаю, ему непросто было пойти против своей компании, но он совершил такой вот неожиданный поступок, что вообще-то совершенно естественно, но в той ситуации это было настоящим добрым делом.
Виолета. Меня зовут Виолета, мне двадцать один год, я живу в Бухаресте, в Румынии. Когда вы говорите о доброте или добрых поступках, я вспоминаю одну историю, которую пережила наша семья несколько лет назад. Дело было так: мой папа однажды помог одной женщине, которую избивал ее муж, и теперь этот мужчина разыскал моего отца и трижды выстрелил ему в грудь. Он хотел убить его, но мой папа выжил, хотя это и кажется невероятным. Потом был суд, и преступника обязали выплатить моему отцу большую компенсацию. Но папа сказал, что ему не нужны эти деньги, потому что он не считает себя жертвой, и если кому и надо выплачивать компенсацию, так это детям преступника, потому что настоящие жертвы — именно они. Отец даже добивался, чтобы этому человеку снизили меру наказания — мол, само его преступление уже достаточное наказание. А я вообще не понимала: как можно едва не лишиться жизни, а потом начать симпатизировать человеку, который пытался тебя убить? Потом уже я узнала, что существует такое понятие, как стокгольмский синдром, когда жертва испытывает сочувствие к преступнику. И много думала о том, действительно ли это стокгольмский синдром или просто человечность и милосердие… К слову сказать, у моего папы очень много долгов, и так было всегда, сколько я себя помню, это одна из его самых больших проблем, эти деньги ему бы еще как пригодились, он мог бы начать с начала, со всеми бы расплатился и никому бы не был должен… Так что тогда, когда это все случилось, мы, его дети, были очень возмущены его поступком…
Марко. Меня зовут Марко, мне двадцать семь, я живу в Бари, в Италии. Несколько лет назад я работал с одним парнем, который рассказал мне удивительную историю. Он сам был из Афганистана, беженец, приехал сюда на одной из этих страшных лодок, которые возят людей через Средиземное море из Северной Африки или Ближнего Востока в Европу. Вот как он описывал свое путешествие: народу оказалось больше, чем могло уместиться на борту, кто-то упал в воду и утонул, днем было невыносимо жарко, ночью из-за леденящего холода несколько человек замерзли насмерть, все загибались с голоду и были жутко напуганы. В какой-то момент мой знакомый пересел на другой борт, где было место поудобнее, и тогда на него набросился один иранец. В Иране ненавидят афганцев, и иранец принялся оскорблять и зверски избивать его. А вместе с ним еще несколько человек. Они испытывали такую ненависть к этому парню, что даже угрожали выкинуть его за борт. Однако он каким-то образом уцелел и добрался до Европы, а дальше им предстояло пройти пограничный контроль. Афганцы тогда пользовались в Италии статусом беженцев, а иранцы — нет, то есть афганцы могли оставаться в ЕС до тридцати дней. И вот, значит, стоят они в очереди на контроль, и иранец, который пытался выкинуть афганца за борт, оказался перед ним. И афганец слышит, как тот пытается обмануть пограничников и говорит, что он из Афганистана, а пограничники ему не верят, и тогда афганец почему-то решил вмешаться и говорит, что да, мол, этот мужчина действительно из Афганистана, что они двоюродные братья, и показывает свои документы. Короче, вот так вот взял и спас человека, который всего сутки назад пытался его утопить.
Фелипе. Меня зовут Фелипе, мне двадцать четыре года, я из Барселоны, из Испании. Два года назад я окончил университет, где изучал экономику, но из-за того, как сейчас у нас здесь обстоят дела, найти работу по профессии было совершенно невозможно. У моего старого знакомого была фирма по производству плитки, и я попросился к нему на работу. Он взял меня, хотя и не очень охотно, я проработал полгода, а потом он позвал меня к себе в кабинет и сказал, что, к сожалению, вынужден меня уволить. Странно было, что все остальные сотрудники остались, и даже те, кто пришли позже, чем я. Я считал, что вполне справляюсь со своими обязанностями, и очень разозлился на него и расстроился. Однако через год мне удалось наскрести немного денег и открыть собственную маленькую фирму по ремонту электроприборов. Дела пошли лучше. И вот как-то осенью звонит телефон: это был он! Выяснилось, что он потерял все: фирму, деньги, квартиру. Они с женой и маленьким сыном оказались на улице. И теперь он умолял меня о помощи, спрашивал, нельзя ли им несколько дней пожить у меня. И тогда… Хотя я все еще был очень обижен, я… я не смог ему отказать. Я пустил их к себе, и они прожили в моей квартире больше года. Я дал ему работу в своей фирме, и теперь считаю его одним из самых близких друзей.
Трифа. Меня зовут Трифа, мне двадцать восемь лет, я живу в Роттердаме, в Голландии. Я думаю об одном человеке, который совершил хороший поступок, полностью изменивший мою судьбу и судьбу моей семьи. Это случилось еще в Турции, когда я была маленькая. Моих родителей преследовали, потому что они состояли в курдской оппозиции, и все боялись нам помогать, так как любому, кто согласился бы нас укрывать, грозили заключение и пытки. Когда бабушка сказала, что у нее мы оставаться больше не можем, податься нам было некуда. Но одна женщина, которую мы знали через каких-то знакомых, пустила нас в свой подвал. Муж ее был военный, то есть он воевал на стороне тех, против кого боролись мои родители. Несмотря на это, его жена спрятала нас у себя. Через какое-то время муж прознал об этом, и она долго, изо всех сил уговаривала его потерпеть, что им приходится рисковать ради нас. Однажды вечером они поругались… Мы снизу все слышали: как они поссорились и как у мужа началась паника, что нас найдут, и как он выдвинул ей ультиматум. Но она ответила, что, если он выкинет нас на улицу, она уйдет с нами и никогда к нему больше не вернется. То есть почему-то продолжала защищать нас. Она поставила на кон все, что у нее было, и муж в конце концов послушал ее. Мы прятались у них еще месяца два и благодаря этому смогли уехать, уехать из Турции… Но разыскать эту женщину нам потом так и не удалось.
Джейкоб. Меня зовут Джейкоб, мне восемнадцать лет, я живу в Ньюкасле, в Северной Англии. Я транссексуал, родился девочкой, но всю жизнь хотел стать мальчиком. Последние годы я ношу мужскую одежду и сейчас жду операцию по коррекции пола. Я изучаю философию в университете Ньюкасла, но в эти выходные ездил домой, в Честер-ле-Стрит, маленький городок, где я вырос. У меня там осталась только одна подруга, и она уговорила меня пойти выпить в единственный клуб в городе. Там тусуются идиоты, которых я помню с детства, такой же рабочий класс, как и я сам. Место правда отстойное, куча левого народа. Парни строят из себя здоровых, крутых альфа-самцов, девчонки обязательно на каблуках и в коротких юбках. Все тут же нажираются. Для транссексуала сходить в таком месте в сортир — и в страшном сне не приснится, но мне очень уж надо было отлить. Так что захожу я в мужской туалет и, глядя в пол, пробираюсь к писсуару. Но выходя, случайно встречаюсь глазами с одним парнем, который стоит у раковины и моет руки. Я помню его по начальной школе, Том, огромный бритый бычара. Хулиган типа. Он смотрит на меня немного озадаченно, но ничего не говорит. Я поскорее ухожу к своей подруге. Чуть позже тем же вечером этот Том оказывается рядом со мной у барной стойки. И говорит: «Ну и че с тобой не так?» Сейчас начнется, думаю. А он просто продолжает со мной разговаривать. Оказывается, он узнал меня — вспомнил, что я был девчонкой и что мы ходили в одну школу. Стал расспрашивать, почему я решил сменить пол и всякое такое и как меня теперь зовут. Потом представил своим друганам, говорит: это Джейкоб (это теперь мое имя). И я… я был так счастлив. Весь вечер просто летал от счастья. Как он со мной разговаривал, как сказал своим приятелям: «Я его знаю», хотя знал меня как девчонку. Он отнесся ко мне совершенно нормально, принял таким, как я есть, это произошло совершенно неожиданно, он, наверно, даже сам не понял, что совершил хороший поступок.
Тибор. Меня зовут Тибор, мне двадцать три года, я из Будапешта, Венгрия. Я — ром, и это произошло со мной, когда я оказался в той части города, где мне находиться было нельзя. Я сижу в гамбургерной, ем гамбургер и тут за окном вижу двух здоровых парней, с которыми случайно встречаюсь взглядом. Они смотрят на меня, в руках по пиву, вид очень стремный и агрессивный. Один подходит к окну, за которым я сижу, стучит по стеклу, дует на него и рисует пальцем свастику. Мне совершенно не хотелось с ними базарить, поэтому я просто продолжаю жевать свой гамбургер. И тогда этот парень идет к двери, и ясно, что он хочет подраться. Одновременно я вижу, как ко второму парню, который остался на улице, подходит компания подростков, все происходит очень быстро, они что-то там базарят, а потом набрасываются на него и начинают жестоко избивать. И я… Не знаю… Я не задумываясь, выбежал на улицу и бросился разнимать, раскидывать подростков, те просто офигели… Этот здоровый парень лежит весь в крови, без сознания, подростки потихоньку расходятся… Его приятель, тот, который нарисовал на стекле свастику и собирался на меня напасть, все это время просто стоял в стороне, как парализованный, смотрел… Теперь же он подходит ко мне и к своему истекающему кровью приятелю… Просто смотрит на меня и говорит… «Спасибо, спасибо за помощь, — говорит он. — Почему ты это сделал?» Я не знал, что ответить, и просто ушел.
Мариса. Меня зовут Мариса, мне двадцать два года, я живу в Сетубале, Португалия. Дело в том, что три года назад я попала в тяжелую автомобильную аварию. Мы с моим парнем, Сиприано, ехали на «веспе», он погиб, а я сломала позвоночник. Кроме моих собственных мучений, эта травма обернулась полной катастрофой для моей семьи. Мы очень бедные, у моих родителей не было денег оплатить лечение и все необходимые операции. Но вот что случилось: кто-то из соседей начал собирать деньги, собрал огромную сумму и отдал моим родителям, и меня положили в хорошую клинику. А еще они помогли сделать ремонт, чтобы после возвращения из больницы я могла передвигаться в инвалидном кресле самостоятельно. Удивительно то, что все эти соседи не особо близкие нам люди, и вообще непонятно было, с какой стати они так обо мне беспокоились. Сейчас я все еще сижу в инвалидном кресле и не знаю, смогу ли когда-нибудь ходить. Мне, конечно же, очень не хватает моего парня, но каким-то образом помощь этих добрых людей вернула мне силы и желание жить.
Надин. Меня зовут Надин, мне двадцать четыре года, я живу в Париже, во Франции. И я не знаю… Доброта… Это сложно… Мне в голову приходит одна история, которая, может быть, как-то подойдет для вашего театра… У меня была соседка, девушка, примерно моего возраста, очень застенчивая и стеснительная, всегда опускала глаза и ничего не говорила, когда мы встречались в лифте. А иногда, наоборот, болтала без умолку, была очень возбуждена, и мне казалось, что она немного чудная. Однажды я встретила ее на лестнице, она заходила в свою квартиру вместе с цыганкой, попрошайкой с улицы, которую я часто видела у нас под дверью. Я быстро поздоровалась и вошла к себе, но уже дома забеспокоилась: что там на самом деле происходит? Потом я подумала, что это не мое дело, и начала готовить обед. Через полчаса примерно я услышала шум и громкие голоса из соседней квартиры и сразу же схватила трубку и вызвала полицию. Мне до сих пор ужасно стыдно, что я позвонила, а не проверила сначала сама, но как бы то ни было, полиция приехала очень быстро, а я притаилась за дверью и смотрела в глазок. Они схватили цыганку и утащили в машину. Девушку они тоже забрали, и я ее больше никогда не видела. Я до сих пор все думаю, что же там произошло: пытались ли эту девушку обмануть и обокрасть, или же она была психически нездорова, или же просто хотела сделать доброе дело и помочь ближнему?
Микаэль. Меня зовут Микаэль, мне восемнадцать лет, я живу в Хисингс-Бакке, пригороде Гётеборга, в Швеции. Был дождливый осенний вечер, я возвращался от отца, который живет в другом пригороде, шел на автобус, чтобы вернуться в Бакку, к маме. Был вторник, поздно, на улице никого, остановка находится вдалеке от домов, так что пройти надо порядочно. Когда я подходил к остановке, я издалека увидел, что там кто-то лежит, совсем один. Я сперва остановился, мне стало жутковато, но потом я все же решил подойти ближе. На земле, под дождем, лежал парень моего возраста, голый, в одних трусах, без сознания, весь в крови. Я осторожно приблизился и спросил, как бы, что с ним. А потом… То, что было потом… То есть он очнулся и, хотя я просто хотел ему помочь, набросился на меня и начал бить, потом ограбил меня, забрал все мои вещи… Но это не конец… Я оказался на его месте, я лежал на земле, один, в крови, в полной отключке… И вдруг он идет обратно… Чтобы мне помочь… Он вернулся ко мне и стал раскаиваться, возвращает все, что забрал, просит прощения, хотя сначала избил меня до полусмерти… Он сказал, что видел какую-то машину, какой-то свет, который и заставил его вернуться… Не знаю, обкурился он или что, но говорил он действительно стремные вещи… Как бы то ни было, он вернулся и совершил такой вот «act of goodness»… Он отдал мне все, что забрал, вытер кровь, вызвал «скорую», а потом исчез, как был, в одних трусах, ушел куда-то под дождем, в мокрые грязные поля по ту сторону шоссе и остановки… И я его больше никогда не видел.