Надеюсь, вам ясно, почему в Петербурге их прожекты были отвергнуты.
— Простите, Геннадий Васильевич, — сказал Женя Кочергин. — Мне не ясны причины вашего скептицизма. Вспомните историю, ведь испанские, португальские и прочие колониальные начинания происходили нередко при весьма и весьма сомнительных шансах на успех. Случались у господ колонизаторов неудачи, но и успехи были. Вот и возникает вопрос: почему русские не могли преуспеть в том, в чем преуспели прочие европейцы? Неужели не нашлось бы в России кораблей и людей для освоения заморских территорий?
Штурман улыбнулся:
— Господа прожектеры, Женя, говорили примерно то же самое: огромные нынешние богатства, из Америки вывозимые, начинались с малых колоний, и сумлений при учреждении оных было зело много. А теперь давайте-ка проанализируем, что скрывалось за прожектами д’Акосты и компании.
Итак, вышеупомянутые господа прожектеры сходились на возможности освоения россиянами острова Тобаго и некоторых «бесхозных» территорий на континенте Южная Америка (где-то между устьем реки Ориноко и голландской Гвианой, или между 25 и 55° ю. ш.). В описаниях достоинств будущей колонии они не жалели красок: и гавань там отменная, и климат райский, и земли плодородные, и благородные металлы в недрах имеются, и туземцы тамошние — народ дружелюбный. Одним словом, сия земля обетованная сулила радужные перспективы.
К счастью для Русского государства, вся эта затея так и не вышла за пределы канцелярской переписки. Нашлись в Петербурге здравомыслящие государственные деятели, усмотревшие на пути начинаний подобного рода неучтенные препоны. Прежде всего к этим препонам следует отнести то обстоятельство, что все сколь-либо пригодные для колонизации территории в указанных районах к XVIII в. были если не освоены, то, во всяком случае, четко оприходованы колониальными державами. Отсутствие гарнизонов и таможен в отдаленных пунктах на побережье вовсе не означало их «бесхозность». Испания и Португалия, поделившие с помощью римского папы Александра VI Южную Америку еще в XV в., всякие попытки прочих европейцев вкусить от американского пирога рассматривали как грабеж. Следовательно, конфликт России с пиренейскими державами (в случае основания упомянутой колонии) был бы неизбежен.
Мало того, прочие европейские державы, имевшие колонии на Американском континенте (Англия, Франция, Голландия), мягко говоря, не были бы в восторге от русского соседства, а борьба с этими конкурентами потребовала бы таких жертв, на которые Россия не смогла бы пойти. Как видим, идея была мертворожденной в политическом отношении.
Теперь перейдем к тем «авантажам», которые обещали Петру и его племяннице авторы вышеупомянутых прожектов. Для начала уясним, чем и с кем могла вестись торговля в «Российской Вест-Индии». Абрагам полагал, что русские купцы могли бы везти за океан холсты, металлы (изделия из них), бисер и пр. Импортировать же, помимо драгоценных металлов и камней, намечалось сахар, кофе, какао, краски, хлопок, лекарственное сырье и другие колониальные товары. Россия в них нуждалась, и господа прожектеры были правы, утверждая возможность их получения в указанных ими районах. Но они явно «позабыли» тот факт, что природа сама плантаций и рудников не создает. А о том, кто будет трудиться под тропическим солнцем в дебрях американской сельвы, в их прожектах ничего, по существу, не сказано.
Впрочем, один план был. Господин Абрагам предложил весьма простое и дешевое решение проблемы. Россиянам предлагалось на первых порах обращение с туземцами иметь ласковое (дабы оные в смятение не пришли и в бега не кинулись), а потом, когда россияне числом умножатся и пушек у них станет вдоволь, надлежало оных дикарей (подданных Юпитера Таривари) в рабство обратить и на плантации работать отправить. О том, что надлежало делать с самим гостеприимным туземным князем, в прожекте не сказано ни слова. Ясно одно: участь его была бы незавидной и никаких сомнений морального плана у господина Абрагама при составлении его прожекта не было.
Сомневался он, судя по всему, в другом: надолго ли хватит этих дикарей и много ли их удастся добыть. Во всяком случае, он учел и другой вариант — ввоз в колонию русских преступников (с тем, чтобы расселять их там после трех-четырех лет каторжного труда).
Идея эта выдавала в прожектере не только завзятого колонизатора, но и профана. Практика к тому времени убедительно показала, что работать на тропических плантациях (даже под бичами надсмотрщиков) европейцы решительно не способны. Не были способны на это и индейцы. Лишь рабы-негры решали проблему. Во всяком случае, именно на их труде держались в то время американские плантации.
И наконец, пару слов о торговых партнерах. Из описаний того же господина Абрагама следовало, что князь Юпитер Таривари — феодальный владыка (самодержец), имевший свиту, подданных, вассалов. Европейцев он приглашал селиться в своих владениях. Но далее Абрагам констатировал, что подданные этого монарха суть дикари: «…ходят нагишом, дворов не имеют, питаются звериной и рыбной ловлею, землю не пашут, хлеба не имеют. Вместо хлеба едят некий корень, именуемый корсава (маниока)». Нетрудно догадаться, что коммерция с подобными «партнерами» была бы, мягко говоря, бесперспективной. Как, например, торговать с теми, кто не знает, что такое товарообмен, и к чему холсты тем, кто ходит нагишом? К тому же сам факт существования какой-либо государственности у упомянутых дикарей выглядел очень сомнительно, особенно наличие у них «самодержца», да еще с мифически-шутовским именем Юпитер (?) Таривари (??).
Столь же бесперспективной была бы русская торговля с европейскими соседями. Господин Абрагам и все прочие «забыли» о железном правиле всех колониальных держав того времени: торговля с колонией — монополия метрополии. Ведь ценность обладания колонией заключалась в значительной степени именно в этой торговле. Сбывая привозные промышленные товары по непомерно высоким ценам, метрополия выкачивала из колонии огромные богатства. Неудивительно, что монополия колониальной торговли защищалась всеми средствами. Показателен, в частности, эпизод, имевший место как раз во время представления прожекта д’Акосты. Англия оказала тогда военную помощь союзной Португалии. Двадцать шесть линейных кораблей было выделено для этой цели, и, разумеется, обеспечение действий столь значительных сил дорого обошлось английской казне. Учитывая этот факт и дружеские отношения союзных держав, Лондон направил в Лиссабон просьбу — разрешить отправить в Бразилию один торговый корабль для продажи там английских товаров. Португальские власти категорически отказались удовлетворить, казалось бы, скромную просьбу союзника. Суть их ответа можно выразить русской поговоркой: «Дружба дружбой, а табачок врозь!» Надеюсь, теперь вам ясно, на что замахивались господа прожектеры и в какую авантюру втягивали они Россию.
В этот момент штурман уловил усмешку Семена Николаевича Ващенко.
— Кажется, не все согласны с моими заключениями. Ну что же, я готов выслушать оппонентов.
— Позвольте, Геннадий Васильевич, поставить под сомнение одно ваше утверждение, — начал доктор. — Напомню вам, что русский солдат в свое время благополучно прошагал через пустыни Средней Азии, а кочегары русского Добровольческого флота исправно стояли у своих топок на участке от Суэца да Адена. В то же время их французские, немецкие и английские коллеги уступали свои рабочие места неграм и арабам. Так что ничего непреодолимого для русского человека, да и вообще для европейцев в вест-индском климате, по-моему, не было. Кстати, нынешнее население стран Латинской Америки, и в частности того же Тобаго, состоит не из одних негров. И не все белые в этих странах работают в офисах с кондиционерами. Переселенцы из стран Европы акклиматизировались и освоили работу на плантациях.
Что же касается неудачного эксперимента с европейскими рабочими в XVIII в., то ничего удивительного в этом нет. Вспомните, кто они были? Это были правонарушители всякого рода. К месту работы их везли через всю Атлантику, месяцами они не выходили из трюмов. О том, как их кормили и поили, можно догадаться. Нетрудно представить также, в каком состоянии они находились, ступая на землю Америки.
— Вы хотите сказать, Семен Николаевич, что неудачная попытка использовать европейцев в качестве рабочей силы на плантациях Америки объясняется тем, что их везли через океан не на пассажирских лайнерах и после прибытия не направляли в дома отдыха? — бросил реплику штурман.
— Отдаю должное вашему остроумию, — ответил доктор, — но я хотел сказать не то. Одно дело — труд истощенного дорогой и зверским обращением раба, который к тому же не акклиматизировался, а главное, не заинтересован в результатах своего труда, и другое дело — труд свободного труженика.
— Допустим, Семен Николаевич, что «двужильный» русский мужик с помощью «Дубинушки» и святых угодников божьих совершил бы свой геркулесов подвиг. Делает ли эта смелая гипотеза реальным сам замысел «Российской Вест-Индии»? Разумеется, нет! Ведь, кроме политических и экономических проблем, на пути реализации данного прожекта стояло еще одно грозное препятствие — «джентльмены удачи». Пираты наводили в те времена ужас не только на мореплавателей, но и на жителей прибрежных городов Американского континента. Напомню вам, что колониальные власти европейских держав в отношениях с этими «джентльменами» исходили из принципа «деньги не пахнут». Они делали вид, что не догадываются, чем занимается в море капитан, доставивший в колониальный порт ценный груз весьма сомнительного происхождения.
Ну а когда упомянутые державы вели между собой войны, «джентльмены» спускали «веселого Роджера» (черный флаг с пиратской символикой) и поднимали государственный флаг, т. е. превращались в каперов, действующих с официального разрешения своего правительства.
Одним словом, пираты были грозой американских колоний, а европейские конфликты способствовали расширению масштабов их деятельности. Именно такая ситуация сложилась в начале XVIII в., когда господин Бек представил свой прожект в Петербурге. Россия вела упорную, продолжительную войну со Швецией за Балтийское побережье, и в борьбу эту в той или иной форме вмешивались европейские державы, а это значит, что русские колонии в Америке подвергались бы массированным пиратским атакам. Отражение же этих атак было бы делом безнадежно трудным.
Во время представления прожектов д’Акосты и Абрагама политическая обстановка была ничуть не лучше. Шла война с Турцией, а конфликт с Францией (из-за Польши) едва не привел к военным действиям. К тому же назревала новая война со Швецией, не примирившейся с поражением в Северной войне.
Таким образом, совершенно очевидно, что защищать свои американские владения Россия практически не смогла бы. Что же касается каперской войны русского флота, которую д’Акоста предлагал как возможную контрмеру, то одного взгляда на карту достаточно, чтобы понять ее бесперспективность. Мало того, что фрегаты под андреевским флагом должны были бы вести борьбу с превосходящими силами, им пришлось бы отводить захваченные призы на огромное расстояние, пересекая при этом контролируемые противником проливы. Ну а планы завоевания Бразилии и Перу настолько нелепы, что не заслуживают опровержения.
Теперь попробуем подвести итоги. Прежде всего политико-экономическое обоснование всех вышеупомянутых прожектов стоит на сыпучем песке. Их авторы обнаруживали поразительное невежество в деталях своих прожектов. Так, например, неизвестный голландец утверждал, что в центральной части Южной Америки расположено свыше 80 независимых королевств и княжеств. Державы эти он видел якобы собственными глазами со всеми их монархами и богатствами.
Далее этот же автор уверял, что аборигены склонны принять подданство какого-либо европейского государя, а с европейскими соседями конфликты не предвидятся. Но вслед за этим он же утверждал, что завоевание колонии потребует армии и военных действий в течение двух-трех лет. Причем речь у него шла не об экспедиции, а о постоянном содержании в колонии 80-тысячной армии и флота из 50 кораблей. Для сравнения напомню вам, что русская армия под Полтавой насчитывала всего 42 тыс. человек, а русский флот на Балтике к концу Северной войны имел в своем составе 27–28 линейных кораблей[53].
Невольно напрашивается вопрос: с кем же должны были сражаться столь значительные вооруженные силы? Быть может, с индейцами? Но аборигены не имели регулярной армии, а тем более флота. К тому же автор прожекта рассматривал их как союзников, т. е. планировалось отправить в Европу 100-тысячную индейскую армию. Если же предполагаемыми противниками были европейцы, то зачем вести солдат-индейцев в Европу, а русских в американские тропики? И наконец, автор ничего не сказал о проблемах снабжения колониальной армии и флота, а они были явно нерешаемы. Одним словом, в прожекте неизвестного голландца явственно различимы «белые нитки».
Другой прожектер — Абрагам уверял россиян, что дары земли и недр американских без денег достать можно: корчевка тропического леса, посадка плантаций и уход за ними, а также сбор и обработка плодов будут производиться без всяких затрат.
Столь же «достоверны» и прочие детали абрагамовского прожекта. Подумать только, в «ничейной» Америке (во владениях князя Юпитера Таривари) он ухитрился обнаружить кофейные бобы, какао, хлопок и пр. Господин прожектер упустил из виду, что эти дары тропической флоры произрастают в Америке только на плантациях, которыми не могли владеть подданные туземного владыки. Следовательно, Абрагам мог видеть оные плоды лишь во владениях какой-либо европейской державы. Деталь эта нимало его не смущала. Более того, отношения россиян с европейскими соседями в Америке он описывал как сплошную идиллию: гишпанцы, скучающие, по его убеждению, в своем заокеанском захолустье, будут только рады новым соседям, особливо таким, как россияне.
Господин д’Акоста также не усматривал в своем прожекте причины для международного конфликта. Более того, он уверял, что жители соседней гишпанской колонии к россиянам симпатию иметь будут, ведь тамошние власти зело обирают их высокими ценами на привозные товары. А в российских владениях товары те они по сходной цене получить смогут. Да и инквизиции жестокой многие жители колонии той страшатся, а во владениях российских они и пожитки свои сохранят, и вольной совестью пользоваться будут.
[53] Тарле Е. В. Русский флот и внешняя политика Петра I. М., 1949. С. 87.