Я хотела бы сказать ещё пару слов о пьесах. У обоих авторов лучше всего дана солдатская масса, образы солдата Шадрина и Тараса исключительно хороши. И артисты, их играющие, играют замечательно. Они часто говорят и делают наивные, вызывающие улыбку, даже смех публики вещи, но нет у них в игре ни тени балаганщины, карикатуры. У артистов в игре сказывается понимание всей тогдашней ситуации. Замечательно хорошо играют оба артиста.
Хуже с отображением рабочей публики. Рабочие, за исключением некоторых сцен, показаны как-то схематично. Женщины фигурируют лишь в качестве дочерей, жён, невест; работниц с фабрик и заводов не показано, а они сыграли в Октябрьской революции крупнейшую роль.
Обе пьесы хороши, созвучны с переживаемым моментом. Игра артистов хороша. Надо только доработать ещё образ Ильича, лучше дать рабочих. Дело это трудное, но с тем горячим желанием дать подлинный образ Ленина, которое имеется и у тов. Щукина, и у тов. Штрауха, и у авторов пьес, можно многое ещё сделать.
1.17. Отношение Ленина к музеям
Владимир Ильич не был большим любителем музеев. Правда, те музеи, которые нам довелось посещать за границей, представляли собой музеи по преимуществу исторического характера, подобранные определённым образом — в духе, чуждом историческому материализму, где не было живой марксистской мысли. Нам не пришлось видеть ни технических музеев, ни отражавших, например, историю завода и пр. И Ильич как-то сразу уставал, безразлично глядел на бесчисленные рыцарские доспехи.
В Лондоне ходили мы с ним в Кенсингтонский музей, и я помню, как ему понравилась витрина, где параллельно было показано на экспонатах развитие зародыша в яйце, развитие зародыша обезьяны и человека. Понравилась экспозиция черепов обезьяны, первобытного человека и современного. Ильич принадлежал к поколению, которое училось тогда, когда запрещалось преподавание биологии в начальной и средней школе, принадлежал к поколению, которое зачитывалось Писаревым и понимало всё революционизирующее значение биологии, всё значение эволюционной теории. Он не мог не интересоваться этим вопросом. Когда я смотрела естественноисторический музей при Свердловском университете, организованный т. Завадовским и его группой, я думала, как бы приветствовал Ильич устройство такого музея, как приветствовал бы он устройство таких музеев в колхозах, в домах социалистической культуры.
Приветствовал бы он и устройство музеев революции. В Париже была как-то устроена выставка революции 1848 г. Выставка была архискромная, в двух небольших комнатках. О ней, кажись, вовсе не писалось в газетах; когда мы были там, было ещё двое рабочих. Никаких экскурсоводов не было. Но сделана выставка была очень заботливо, обдуманно. И Ильич так и впился в неё. Его интересовала буквально каждая мелочь. Для него эта выставка была куском живой борьбы.
Ещё вспоминается мне один разговор с Ильичём. Вопрос шёл об устройстве при заводах политехнических выставок. Это была инициатива одного латышского экскурсовода. Он пытался даже устроить такую выставку при Коломенском заводе. Я одно время в связи с производственной пропагандой, которую так одобрял Ильич, очень носилась с выставкой призаводских музеев. План был такой: на выставке отобразить работу завода; показать, какие цеха есть, что в каждом цеху делается, как продукт меняется, переходя из цеха в цех. Таким образом была бы дана картина всей работы завода. Затем надо было показать, откуда идёт сырьё; места его добычи и то место, откуда сырьё на данный завод доставляется, потом надо было бы показать, где изготовляется оборудование завода, затем надо было бы показать, куда и как идёт изготовленная продукция. Это было время, когда Ильич особо настоятельно повторял о необходимости ширить политический кругозор рабочих масс. Это было время, после VIII съезда партии, когда Ильича особенно заботил вопрос об едином хозяйственном плане, когда он думал, как втянуть в работу над ним рабочие массы, и он хотел, чтоб шире ставилась производственная пропаганда, ширился кругозор рабочего. И я помню, с каким вниманием слушал Ильич то, что я ему рассказывала о политехнических музеях при заводах.
Вот то немногое, что я могу припомнить из того, как относился Ленин к музейной работе.
1.18. Как писателям работать над биографией Ленина
Я считаю, что «сочинить» биографию Ленина не может ни один писатель, как бы талантлив он ни был. Но писатели могут сделать очень многое для того, чтобы сделать воспоминания о Ленине живыми, говорящими. Быстро меняется жизнь. И наша молодёжь очень многое из того, что было 20, 30, 40 лет назад, представляет себе очень наивно, очень упрощённо. Молодёжь не представляет себе той обстановки, в которой шла борьба, не представляет себе тех трудностей, которые надо было преодолевать. Меряют всё на теперешний аршин. Общие фразы, характеризующие то время, им мало что говорят. И вот в живых образах надо показать тогдашнюю эпоху. Тогда понятнее будет Ильич, а то часто молодёжь чувствует, что что-то от неё ускользает, живого Ильича не видит и беспомощно спрашивает: у него на голове что было, когда он приехал из-за границы, — шапка или котелок? Не в шапке и котелке дело. Есть очень хорошая книжка — «Рассказы рабочих о Ленине», вышедшая в 1934 г. в издании Профиздата. Там собраны рассказы по принципу — воспоминания нескольких рабочих об одном и том же. Особенно характерны рассказы рабочих о приезде Ильича из-за границы. Насчёт деталей, насчёт того, был ли Ильич в котелке или кепке, воспоминания расходятся, но зато ярким ключом бьёт из всех воспоминаний одно — как близок был Ильич этим в первый раз видевшим его рабочим, какой любовью к нему бились их сердца, как все они, кипевшие в этот момент, в апреле 1917 г.‚ страстным желанием как можно шире развернуть борьбу, уверенные в победе, видели в Ильиче своего вождя.
Для того чтобы понять то, что на каждом этапе сближало так Ильича с массой, надо понимать, чем жила в тот или иной момент рабочая и крестьянская масса, и если это сумеют дать писатели, т. е. сумеют дать рамку для биографии Ильича, это будет большое дело. И ещё одно. Наши советские писатели всё теснее и теснее связываются с массами. И они могут очень много сделать для того, чтобы выявить, что в данный момент делает Ильича близким тому или иному слою трудящихся, почему он продолжает жить в их сердцах.
Поясню свою мысль примером. Пять лет назад, когда широко стала развиваться коллективизация, крестьяне засыпали меня вопросами — что говорил Ленин о колхозах. Тогда я написала брошюру «Что говорил Ленин о колхозах и о мелком крестьянском хозяйстве». Она разошлась в двух тиражах, один в 200, другой в 300 тысяч. Прежде чем пустить её, я пробовала проверить, как она воспринимается, и я сговорилась о том, что её прочтут в трёх разных местах: крестьянам, где нет коллективизации, было для этой цели намечено одно село Калужской губернии; затем в Рязанской губернии взяли один молодой колхоз и в другом уезде той же Рязанской губернии — одну старую коммуну. С товарищами, которые взялись за проверку, мы наметили ряд вопросов. И вот что поразило меня: оказалось, никто из крестьян ничего не знал об эсерах, но все прекрасно знали о столыпинской реформе, о её сути. Всех, независимо от того, были ли это единоличники или колхозники, волновали одни и те же места брошюры, все противопоставляли старое новому, более эмоционально высказывались крестьянки, одинаково все отвечали на те вопросы, которые ставились. Брошюра эта пять лет тому назад имела, несомненно, агитационное значение, и потому, подправив некоторые места, я пустила её в обращение. Теперь её надо было бы написать иначе, учитывая, что коллективизация стала господствующей формой сельского хозяйства, что сейчас уже другие вопросы волнуют колхозников, чем те, которые волновали пять лет назад, что народ стал уже совсем другой — политически сознательный. Теперь надо пожить в колхозах, взять другие районы, включить в брошюру ряд новых вопросов.
Для чего я обо всём этом пишу? Мне кажется, что литераторы, знающие современную колхозную деревню, могли бы особо ярко выявить, чем сейчас, на данном этапе, близок Ильич колхозным массам, почему он продолжает оставаться для них живым вождём.
Настоящую биографию Ильича, по-моему, можно написать только коллективными усилиями, и в этой коллективной работе литераторы должны сыграть крупную роль.
Глава 2. Ленин и партия
2.1. Ленин и партия
Имя Ленина неразрывно связано с именем РКП(б). Рабочие и работницы это знают и называют РКП ленинской партией.
Совсем ещё юношей Ленин понял, что самым революционным классом является рабочий класс, что класс этот поведёт самую решительную борьбу со старым строем, что рано или поздно этот класс победит «и водрузит над землёю красное знамя труда».
А когда Ленин это понял, он отдал себя целиком на службу рабочему классу.
Когда он стал работать — в начале 90-х годов, — рабочий класс в России был ещё совсем неорганизован: тогда не было ещё ни профсоюзов, ни рабочей политической партии, партию надо было ещё создавать. Хотя I съезд партии (она сначала называлась Российской социал-демократической рабочей партией) был в 1898 г.‚ но после съезда почти все делегаты были сразу арестованы, и работа продолжала идти врозь, велась отдельными кружками до II съезда партии в 1903 г.
И вот целый десяток лет вёл Ленин трудную работу по собиранию партии, по объединению отдельных кружков революционеров. Дело это было особенно трудное, потому что кружки должны были скрываться от полиции, кружки постоянно арестовывались и распадались. Всё приходилось делать тайком, с большими предосторожностями. Казалось, дело это было безнадёжно, но Ленин хорошо обдумал план объединения — поехал за границу, где его не могли арестовать, и стал там издавать газету «Искра», которая тайно пересылалась в Россию.
Около этого ядра, около «Искры», и стала сплачиваться партия.
У партии должна быть программа, чтобы каждый знал, за что борется партия.
Программа имеет громадное значение: это знамя, под которым идёт борьба. Каждый член партии должен не только знать программу, но продумать её и проводить её в жизнь.
До 1903 г. у социал-демократов не было программы. Ленин вместе с редакцией «Искры» подготовил программу партии, которая потом была изменена только в 1919 г.‚ на VIII съезде, когда трудящиеся уже взяли власть в свои руки и когда встали новые задачи.
В новой программе основа осталась старая, но практические задачи изменились соответственно новым условиям работы.
Постановление об изменении программы было принято ещё на VII съезде в 1918 г.‚ и тогда же, на VII съезде, была и партия переименована и стала называться уже не РСДРП большевиков, как раньше, а РКП(б). В работе над этой новой программой львиная доля принадлежит Владимиру Ильичу. Партия сильна не только своей программой, но и своей организованностью. Очень важно, каков состав её членов, насколько эти члены сознательны, преданны делу, сплочённы, организованны, насколько они понимают, что нет выше звания, чем звание члена коммунистической партии. Ленин считал, что партия — это авангард рабочего класса, его передовой отряд, который ведёт за собой всех рабочих, всех трудящихся.
Передовой отряд борцов, весь в целом и каждый его член в отдельности, должен ясно понимать, что делается кругом, быть примером для всех по своей дисциплинированности, твёрдости, энергии.
Нет выше звания, чем звание члена коммунистической партии.