– Вижу, что орки не вызывают у тебя отвращения. Утренняя беседа была столь же приятной, как вечерняя?.. Ну хорошо, верней всего, она не соглядатай. Будь она не из деревни, те забили бы ее еще вчера… Похоже, она и вправду просто-напросто воровала.
Эльфы, обрадованные таким поворотом событий, просветлели лицами. Минувшая опасность и безвредный враг всегда становятся смешны. Да к тому же Элуин успел накануне поведать товарищам о сражении Нариндола с горластой оркой, и теперь все заулыбались, даже Элендар с окровавленными пальцами. Только Тингрил по-прежнему молча и пристально разглядывал пойманную орку.
– Как же так, Нариндол? Ты нарочно искал ее общества?
– Вы оба вчера погорячились и решили помириться?
– Могу ли я узнать, чем прекрасная леди заслужила твое расположение – красотой или учтивостью?
– Вы напрасно смеетесь, – сказал Нарендил. – Она голодна. Ее преследуют другие орки, и ей нечего есть.
Никто не нашел, что ответить на это. Исконная ненависть боролась в сердцах эльфов с жалостью к живому созданию, попавшему в беду.
– Ее надо покормить, – продолжал Нарендил. – Не бойся, – сказал он ей на Всеобщем языке, и тут вспомнил, что не знает ее имени. – Ты не бойся. Тебя не накажут.
– Я не боюсь, – ответила орка со всем достоинством, какое было возможно в ее положении. Келион засмеялся.
– Эти твари всегда голодны, – заявил Элуин, не выпуская тощих запястий пленницы. – Не за тем мы тащили сюда еду, чтобы кормить орков. В другой раз ей захочется свежего мяса, так что же мне, ждать, пока она меня прирежет?
– Поменьше болтай, – одернул его Тингрил. – Дешево ты стоишь, если она может тебя прирезать. Она не воин и не соглядатай, а безвредная и убогая тварь. Пусть Нариндол покормит ее, если ему так хочется, – и если раньше она не убежит.
– Не убегай, – сказал Нарендил орке. – Тебя покормят, это приказ командира.
Эльфы поставили орку на землю, и Нарендил взял ее за руку. Снова посыпались шутки:
– Нариндол, а я и не знал, что твоя любовь к кэлвар объемлет и орков!
– А ему нравятся гады – помнишь, в Итил Тонион он подманивал зеленых ящериц?
– Ящерицы никому не делают зла, чего не скажешь об орках!
– Ящерицы красивые!
– А эта леди разве не хороша собой?
– Красавица хоть куда!
– Нариндол, угости свою подружку хлебом! Я одолжу тебе, у меня осталось…
Отряд расхохотался. Всем было известно, что орк лучше помрет с голоду, чем будет есть эльфийский хлеб. Орка тоскливо озиралась, гадая, что ей сулит этот смех. Нарендил все еще держал ее за руку. Ему было немного досадно, но как-никак легче сносить насмешки, чем брезгливое удивление. И в самом деле, разве она не то же, что кэлвар? Может, и смешно, что я жалею ее, но ведь в этом нет ничего дурного…
– Я могу дать ей похлебки? – спросил он Элуина.
– Так и быть, можешь. Но не бери мясо для гостьи из большого мешка.
Тингрил подошел ближе и тихо спросил:
– Тебе жаль ее, сын Марвен?
– Да, Тингрил.
– Что ж, накорми ее. Но кто накормит ее завтра, когда мы уйдем?
Не дождавшись ответа, Тингрил кивнул, будто сказал «сам видишь», и отвернулся.
Нарендил и орка устроились среди скальных россыпей неподалеку от лагеря. Орка села скрестив ноги, в обнимку с котелком похлебки. Сперва она чихала, едва подносила черпачок к губам, – должно быть, от запаха кореньев и душистых трав, – но потом дело пошло на лад. Когда котелок опустел, орка, словно очнувшись, взглянула на эльфа. Тот улыбался.
– Почему вы меня накормили?