— Меня больше интересует железный циклон, зарождающийся под боком, — ответил контр-адмирал.
— Сплошные возмущения стихии… — согласно кивнул начальник штаба.
— Если бы только стихии. Это нам хорошо известно. Хотя, вот помню, в Южном полушарии попали мы в необыкновенный переплет на атомоходе. Был я тогда командиром корабля и в столь дальнем плавании участвовал впервые.
Командир отряда поставил подстаканник на плексиглас рабочего стола, посмотрел в распахнутый иллюминатор. Циклон был еще далеко, средиземноморская вода синела по-Айвазовскому. Глаза адмирала словно набрались этой успокоительной синевы. И он повел рассказ дальше.
Атомная лодка в то время находилась в одном из «малонаселенных» районов. Встреч с надводными, а тем более подводными целями не предполагалось. И вдруг после обеда гидроакустик обнаружил шумы винтов. Начали классифицировать — дизельная подводная лодка. Сыграли учебную тревогу. Определили элементы движения цели. Оказалось, что она идет параллельным курсом, равной скоростью. Вдруг быстро пересекла курс. После чего шумы пропали.
Таинственная встреча не очень-то вдохновила экипаж. Моряки настороженно следили за реакцией командира. Он, конечно, держался невозмутимо, но неопределенность и ему не понравилась. Приказал произвести поиск, но безрезультатно. Пошли дальше. А на следующий день все повторилось и в это же время. Выполнили активное маневрирование. Шумы исчезли. Тревожные же настроения в экипаже усилились. Командир понимал, что должен их развеять.
Одна дизельная лодка просто не в состоянии была следить в течение суток за атомной. Трудно представить, что их две. Чьи, зачем? Вряд ли. Кроме того, уж слишком резво цель маневрирует, переходя с борта на борт. Словечко «резво» командиру понравилось своей одушевленностью. Приплюсовал сюда время наблюдения цели: после обеда.
На следующий день, когда коки подготовили пищевые отходы к удалению за борт, командир объявил в центральном посту, что сейчас вызовет таинственную подлодку. Все затаили дыхание. А Шалыгин приказал выстрелить за борт пластиковые мешки-контейнеры с отходами. На корабле воцарилось молчание. Через несколько минут акустик взволнованно доложил:
— Слышу цель.
«Дизельная подводная лодка» пожаловала незамедлительно. И командир, открыв справочник, зачитал сведения о рыбах, которые при пожирании пищи издают звуки, похожие на шум винтов.
— Но это не последняя загадка, которой побаловала нас стихия в том походе. Вторая оказалась посложнее.
Через несколько дней лодка вдруг затряслась, завибрировала, как телега на булыжной мостовой. Резонанс? Сразу сбавили ход. Любая вибрация такой махины, как атомоход, не только неприятна, но и опасна. Тряска не уменьшилась. Подвсплыли, погрузились — никакого эффекта. Изменили курс. Трясет. Надо срочно что-то делать. Может быть, вибрируют рули? Перешли с автоматики на ручное управление. Все по-прежнему. Так, с небольшими перерывами корабль трясло несколько часов. Единственное, что понял командир, — причина за пределами лодки.
Вернулись в базу — доложили. Размышляли многие специалисты — но все безрезультатно. Только спустя полгода командир случайно узнал, что в момент нахождения атомохода в районе вибрации там происходило моретрясение.
— Само по себе явление на планете не такое уж редкое, — заключил контр-адмирал, — но сколько служу на флоте, лодкой командовал семь лет, а ничего подобного ни от кого не слышал.
Он сделал последний глоток. Допил свое и начальник походного штаба. Время приятной паузы истекло. Оперативный дежурный, будто ждавший этого момента, появился в проеме двери с папкой для доклада. Капитан 2 ранга Стефанов сделал незаметный подбадривающий жест.
— Ну, что циклон? — полюбопытствовал умиротворенно командир отряда.
— С атлантическим все в порядке, — неожиданно впопад начал дежурный. — Развивается по плану.
— А что, есть и другой? — хитровато полюбопытствовал контр-адмирал.
— Так точно, средиземноморский — натовский, — отчеканил офицер. — Разворачивается в нашу сторону.
Командир отряда нахмурился.
— Что ж, все развивается, как мы и предполагали.
Начальник штаба уже выжидательно стоял, зная, что сейчас последует. И точно. Контр-адмирал приказал сниматься с якоря. Кончились на сегодня морские истории. А то, что начиналось, военные моряки называют действительностью. Суровой действительностью. Но и в ней порой удается выкроить минуту на стакан чаю.
Радуга
Обойти Скандинавию… Североморцы говорят об этом так: «Зайти за угол». И обычно, если уж зашли за угол, то направились далеко. Здесь путь «протоптан» в Атлантику. Для Северного флота такие плавания — будни. Но для многих командиров — это первое серьезное испытание океаном. Командир большого противолодочного корабля «Жгучий», на котором мне довелось участвовать в том походе в Атлантику, готовился отметить свое тридцатипятилетие (что для современного командира возраст немалый), однако в столь дальний поход он уходил самостоятельно впервые. И все воспринималось им обостренно, осмысливалось быстро, незамедлительно «перегоняясь» в тот практический опыт, который так необходим мореплавателю.
Знакомые северные моря встречали корабль ласково. Зато настороженно встретили «Жгучий» натовские самолеты. Они появляются вдруг, но появляются обязательно, начиная эстафету сопровождения каждого советского корабля, отправляющегося в дальний поход.
Со второго или третьего захода «Нимрод» (натовский самолет, предназначенный прежде всего для поиска подводных лодок) сбросил в море белый продолговатый предмет. Естественно, что летчиков интересовал не столько наш ВПК: вот он весь на поверхности, сколько подводная лодка, которая, как они предполагали, могла бы идти в паре с надводным кораблем. Поискав ее с воздуха, но не найдя, «Нимрод» решил все-таки сбросить гидроакустический буй. Реакция командира была естественной: подойти и посмотреть.
Впервые такое маневрирование далось Сан Санычу, как величали капитана 2 ранга Кибкало друзья, не очень-то просто. Реверсы ходами, перекладывания руля имеют свои пределы, а кроме того, ветер, малознакомые течения… Короче говоря, все это стоило сил, времени, сожженного топлива. Когда же цель была достигнута, то взгляду представился не дорогостоящий буй, который, как нам думалось, летчики бросили в воду, а пенопластовый брусок с грузом, что явно было рассчитано на малоопытность командира ВПК.
Весь экипаж пребывал в разочаровании. Но недолго. Потому что «шутка». натовцев не обескуражила командира. «Нимрод», скрывшийся было за горизонтом, вернулся еще раз. И тут капитан 2 ранга Кибкало приказал сымитировать переговоры с подводной лодкой. Приказание было исполнено с живостью и изобретательно. «Нимрод» засек «переговоры» и, видимо, уже вынужден был, выполняя соответствующую инструкцию, начать повторный поиск подводной лодки. Он висел в воздухе, пока не кончилось горючее. Его сменил другой самолет. Моряки посмеивались, наблюдая за натовцами всей имеющейся оптикой. Самолет проходил порой так близко, что были видны лица пилотов. Может быть, и им удалось разглядеть на крыле мостика удовлетворенно щурящееся лицо Сан Саныча: работать он их заставил долго, а главное — впустую.
Мир стихии тоже не преминул «прощупать» молодого командира. Ночью начался шторм. Луна, как ракета, взлетала и падала в иллюминаторе мостика. Жалобно постанывали кольца раскачивающихся занавесей, у штурмана посыпались карандаши… Скоро все эти звуки заглушит тяжелый многодневный шум шторма. И нет такого корабля, которому бы он не доставил какой-либо неприятности.
Сан Саныч, свыкнувшись с темнотой, смотрел вперед, в глубину куиндживской ночи.