Отсюда и прозвище Безбородко, то есть без подбородка.
Как видите, знатность здесь такая же, как у Геца фон Берлихингена, — подлинная, благородная и прекрасная: это то дворянство, которое сеет на полях брани, чтобы иметь право снимать урожай в истории.
Семья с этим прозвищем появилась во времена Алексея Михайловича.
Андрей Безбородко — последний генеральный писарь и главный судья запорожских казаков.
Однажды фельдмаршал Румянцев проезжал по Украине и попросил у последнего гетмана, Разумовского, рекомендовать ему начальника канцелярии.
Гетман назвал Александра Безбородко, сына главного судьи.
В свою очередь Екатерина II, великая, что бы там ни говорили, Екатерина, очень плохо изъяснявшаяся по-русски — напомним, что она была немка, — попросила Румянцева рекомендовать ей секретаря, достаточно толкового, чтобы не он писал под ее диктовку, а напротив, она писала под его диктовку.
Румянцев предложил императрице того самого Александра Безбородко, которого ему рекомендовал Разумовский.
В качестве пробы молодой человек должен был выполнить для нее к следующему дню одну очень важную работу.
Лишь приняв эту работу, императрица вынесет решение по поводу нового секретаря.
Она объясняет ему задание: Безбородко все внимательно выслушивает и удаляется.
Порученная работа оказывается большой и сложной: даже просидев всю ночь, едва ли можно с ней справиться.
Но Безбородко молод и любит удовольствия. Ему предстоит обедать с друзьями, ужинать с дамами; стоит ли отказываться от этого, чтобы выполнять скучную работу?
Нет, работа подождет, сначала удовольствия: он вернется домой утром и, при своем умении составлять деловые бумаги, в течение нескольких часов справится с тем, на что любому другому не хватило бы и дня.
Безбородко уступает искушению и возвращается домой лишь в десять часов утра.
Отдать же работу Екатерине он обещал в половине одиннадцатого.
Чтобы выпутаться из этого положения, он решает прибегнуть к уловке: прочитать по чистому листу якобы готовую работу; затем, выслушав замечания императрицы, он удалится в свой кабинет, чтобы сделать исправления, и, вместо внесения поправок, все сразу и напишет.
Безбородко входит к императрице, кланяется ей, вытаскивает из портфеля какую-то папку, под предлогом слабого зрения отходит к окну и, держа в руках чистые листы бумаги, без всякой подготовки излагает предварительный набросок документа.
Императрица слушает, одобряет и берет перо.
— Давайте, я подпишу, — говорит она, — у меня нет никаких замечаний.
— Как, ваше величество, никаких?
— Никаких! Давайте! Я довольна вами.
Назад хода не было.
Безбородко подошел, стал на колени и, подав императрице чистые листы бумаги, попросил у нее прощения.
Екатерине нравилось видеть красивых молодых людей, стоящих перед ней на коленях, независимо от того, просили они о прощении или о чем-либо другом.
Она простила Безбородко.
Но не так, как вы, возможно, это поняли: старый Румянцев дал своему подопечному совет:
— Будь при императрице кем угодно, только не любовником.
Безбородко сопротивлялся, как воплощенная добродетель, и остался лишь секретарем Екатерины II.
Тем временем Екатерина старилась, а ее сын Павел стал совершать одно за другим безрассудства, которые создали ему славу самого взбалмошного монарха Европы.