3. Обстоятельства появления Дидахе
3.1. Иисус о судьбе Своего учения
в перспективе эсхатологических испытаний.
Значение Дидахе как начальной письменной фиксации учения Иисуса в свете метода истории форм (Formgeschichte)
Прежде чем рассматривать исторические обстоятельства, вызвавшие появление Дидахе, как мне представляется, следует ответить на вопрос, который я задаю в бультмановском стиле: «Как представлял Иисус посмертную судьбу Своего учения?» Ответ на него дается в восходящем к Нему последнем разделе Дидахе, где в описании эсхатологической драмы, предшествующей приходу Христа в славе, присутствует такой пассаж:
Тогда человечество пойдет в огонь испытания, и многие соблазнятся и погибнут, а оставшиеся в своей вере будут спасены <...> (16.5).
Здесь ключевое слово — вера, под которой понимается не догматические положения разных позднехристианских «символов веры», но именно та вера в Бога, которая побуждает при любых исторических потрясениях следовать Его заповедям, сохраняя любовь к ближнему как к самому себе (Лев 19:18) и общение «во всем» с братьями и сестрами во Христе {Дидахе, 4.8). Тогда как опыт еврейской истории, начиная с катастрофы Израильского царства (722 год до н.э.), отраженный в библейской традиции, — свидетельство непрочности перед лицом различных испытаний, выпадавших на долю еврейского народа, не только религиозных убеждений, но и даже в большей степени религиозной практики, причем прежде всего касающейся самого насущного в жизни. Неудивительно, что уже во втором поколении как иудео-, так и языкохристиан это в полной мере было явлено либо в связи с еврейской Катастрофой 70 года, либо с началом эпохи преследования христиан Римским государством.
Вот почему метод истории форм (Formgeschichte), безусловно ставший одним из самых крупных достижений новозаветной науки XX века71, если его применять не предвзято, позволяет увидеть в Дидахе учение Иисуса, еще не замутненное поздними приращениями, обусловленными бурными событиями последней трети I века. Синоптическая традиция такими приращениями просто кишит, отражая тенденции, имевшие «место в жизни» соответствующих общин, будь то эбионитские среди христиан Земли Израиля, будь то фанатические в среде языкохристиан. Отсюда и появление таких невозможных в устах исторически верифицируемого Иисуса высказываний, как
Иди, всё, что имеешь, продай и отдай нищим <...>; и приходи следуй за Мной (Мк 10:21/Мф 19:21; Лк 18:22 в КП)
ИЛИ
Смотрите же вы за собою: будут предавать вас в судилища, и в синагогах вы будете терпеть побои, и перед правителями и царями будете поставлены во свидетельство им (Мк 13:9; Мф 10:17-18; Лк 21:12-13 в КП),
не говоря уже о поощрении тех,
кто не женится ради Царства Небес (Мф 19:10-12 в РВ).
3.2. Опасность синкретизации фигуры Иисуса как прославленного Христа уже в первом языкохристианском поколении (около 35 - около 65 годов)
Вместе с тем апостольская миссия к язычникам не только предполагала насаждение в их среде еврейского религиозного этоса, проистекавшего из библейской традиции, о чем будет сказано ниже, но и таила в себе опасность синкретизации72 христианства под влиянием чисто греческих религиозных представлений и чаяний. Последнее обстоятельство в Дидахе никак не отражено, что свидетельствует о нем как о памятнике самой начальной проповеди среди язычников с известной нам датировкой в пределах 36-43 годов. Зато Павлу периода его-собственной-миссии уже пришлось столкнуться с зарождением синкретических тенденций в языкохристианской среде, чему он как может противостоит.
3.2.1. Павел о происхождении Иисуса (Гал 4:4-5)
Чтобы убедиться в этом, обратимся сначала к пассажу Гал 4:4-5. Вот он:
...когда наступила полнота времени, Бог послал Своего Сына, родившегося от женщины подвластным Закону, чтобы освободить тех, кто подвластен Закону, дабы мы получили усыновление.
Павел говорит здесь, во-первых, о наступлении «полноты времени», что указывает на начало мессианской эры, почему, во-вторых, Бог посылает Израилю его Мессию (Царя), на что указывает мессианский титул — Сын (Бога) (аллюзия к Пс 2:7) и упоминание о Его подвластности закону Моисея. Ну а дальше, собственно, и следует известный постулат Павла: еврейский Мессия (Христос), принесший Себя в искупительную жертву, освобождает признавших Его евреев от «власти Закона», имея в виду от грехов им обнаруживаемых и ведущих к погибели (аллюзия к Ис 52:13-53:12), чтобы усыновить Богу язычников, поверивших в Его Сына — Мессию (Царя) Израиля.
Но в этой картине обращает на себя внимание одна деталь. Павел говорит не просто о еврейском происхождении Христа, указывая, что он был рожден подвластным Закону, но подчеркивает, что Сын Бога — Христос родился от женщины. Если бы Павел адресовал этот пассаж евреям, то он выглял бы более чем странным. А как еще может родиться Мессия? Понятно, что так же, как все из людей. Тем более что речь идет об Ииусе из Назарета, происхождение и семья Которого были достаточно известны в Земле Израиля. Но, адресуясь к языкохристианам Галатии, достаточно далеко отстоящей от нее, он, по-видимому, данной деталью дезавуирует уже зародившийся в языкохристианской среде миф о преестественном рождении Христа, выдержанный в духе греко-римской мифологии о «божественных мужах»73, повод для чего давал неверный греческий перевод пассажа Ис 7:14, для этого притянутый, как не имевший изначально никаких мессиаеских коннотаций74. Это впоследствии найдет отражение в двух содержательно расходящихся рассказах в окончательных текстах Мф (1:18-2:23) и Лк (1:26-56; 2:1-40). Так, история решительно выступает у Павла против мифологии, получившей в дальнейшем господство в языкохристианской среде, что стало одной из известных причин разрыва с ней иудеохристиан в Земле Израиля75.
3.2.2. Свидетельство Павла (1 Кор 15:19)
и его увещевание (1 Кор 10:13) на фоне галахи в Дидахе, 3.10 и прошения в Молитве Господней (Дидахе, 8.2/Мф 6:13; Лк 11:4)
Также, по всей видимости, ко времени написания Павлом его первого послания в Коринф (53/54 год) в среде языкохристиан появилась суетная потребность видеть в Иисусе того самого привычного «Божественного Мужа», к которому можно обращаться, прося об исцелениях, подобно тому, как ранее они с такими прошениями обращались к греческому богу врачевания Асклепию. Отсюда и известный упрек Павла коринфским христианам, явно включающий намек и на эту практику:
...если мы только в этой жизни возложили надежду на Христа, то мы несчастнее всех людей (1 Кор 15:19).
Дидахе, будучи самым ранним литературным свидетельством учения Иисуса, адресованного Его апостолами языкохристианам, ничего подобно не знает. Почему его галаха гласит:
Выпадающие на твою долю обстоятельства принимай как благо, зная, что без Бога ничего не происходит (3.10).
Понятно, что среди всевозможных печальных обстоятельств именно болезни в жизни человека выходят на первое место, являясь для него серьезным испытанием. Неслучайно поэтому в образцовой молитве, данной Иисусом Своим последователям, есть такое прошение к Богу:
И не подвергай нас испытанию (Дидахе, 8.2/ Мф 6:13; Лк 1 1:4),
которым молящийся свидетельствует перед Ним осознание своей бренности и признание Его полной власти над собой. Очевидно, что, имея его в виду, Павел впоследствии укажет:
Верен Бог, Который не допустит, чтобы вы были испытаны сверх сил, но вместе с испытанием Он даст и выход76, чтобы вы смогли его перенести (1 Кор 10:13).