Не протягивай рук, чтобы взять, и не сжимай, когда нужно дать (Дидахе 4.5).
3.3.2. Наставление о странноприимстве
и приеме в общину: предостережение
против паразитизма в ней (Дидахе, 12.1-5).
Свидетельство Павла (1 Фес 4:9-12)
О недопустимости паразитизма в Церкви Христа в Учении также говорится в дисциплинарном разделе, когда дается соответствующее разъяснение к насаждаемому в языкохристианской среде еврейского обычая странноприимства, во времена Иисуса прежде всего связанного с паломничествами в Иерусалим. Пассаж, посвященный приему странников и вступлению в общину, выглядит так:
]А каждый приходящий во имя Господа да будет принят: но затем, проверив его, вы узнаете о нем, так как у вас будет представление о правом и о левом. 2Если приходящий к вам действительно странник, то помогите ему, сколько можете; но да не остается он у вас более двух или, если будет необходимость, трех дней. 3Если же он хочет у вас жить, то, будучи ремесленником, да трудится и ест. 4А если у него нет ремесла, то вы по своему усмотрению позаботьтесь, чтобы христианин не жил среди вас праздным. 5А если он не хочет поступать таким образом, то он — христопродавец: остерегайтесь таковых (1 2.1-5).
Данное наставление, помимо прочего, выступает и как исторический маркер, ясно обозначающий время и место написания Учения, а именно 36-43 годы и Антиохию. Так, указание на «каждого приходящего во имя Господа», имея в виду Господа Бога, терминологически связано с паломничеством в Иерусалим как в единственное место богопочита-ния в Доме Господнем, т. е. в Храме. Это проистекает из известного псаломского стиха:
Благословен грядущий во имя Господне!/Благослов-ляем вас из дома Господнего (Пс 117:26 в СРП), отчего паломник в еврейской среде и воспринимался как «приходящий по имя Господа», которому требовалось дать приют, чтобы он смог отдохнуть и набраться сил для продолжения своего пешего пути. Совершенно очевидно, что первые языко-христиане восприняли от своих иудеохристиан-ских миссионеров благоговейное отношение к Святому Городу и Храму как к единственному месту поклонения Господу Богу, равно как и желание посетить для этого Иерусалим. В первую очередь это касалось тех антиохийских/сирийских христиан из язычников, которые, следуя начальному апостольскому увещанию, присоединились к Израилю через обрезание, о чем ниже (в разделе 3.4 настоящей главы) будет особый разговор. Понятно, что именно сирийские уроженцы прежде всего следовали примеру своих еврейских собратьев, составлявших иудеохристианскую диаспору в Сирии, из которой чаще, чем из других мест еврейского рассеяния, шли паломники в соседнюю Землю Израиля, чтобы достигнуть Иерусалима. Причем если их путешествие начиналось в Антиохии, то учитывая, что «день пути» (Лк 2:44) составлял максимально 35 км, оно в зависимости от их физических сил могло занять до месяца с учетом дней, необходимых для отдыха. Это и имеет в виду автор Учения, говоря о двух или, в случае необходимости, трех днях (12.2), на которые требуется принять паломника для восстановления его сил, чтобы ему продолжить путь. Отсюда понятно, что такие путешествия не могли быть частыми в жизни антиохийских христиан. Не случайно поэтому приход из Иерусалима в Антиохию Варнавы, а спустя порядка пяти лет пророков, равно как отправка затем в Иерусалим Варнавы и Савла, рассматриваются в Деян 11:22-23, 27, 30 как вехи в истории Антиохийской церкви.
Однако на практике не всякий приходящий был странником, точнее вышедшим в путь (греч. ларобюд), понятно куда и зачем. Потому в Учении и приводится старинная еврейская поговорка «о правом и левом» (ср.: Ионы 4:11), относящаяся в данном случае к намерению пришедшего — доброму или худому, к чему было время присмотреться. Итак, если в новообразованную языкохристианскую церковь пришел не паломник в Иерусалим или возвращающийся из него, а просто мигрант из недавно обращенных христиан (здесь имеет место первая письменная фиксация данного обозначения), отправившийся в путь в поисках «лучшей доли», как с ним поступать? Эту ситуацию и предусматривает последующее наставление. Скажем, пришедший решил, что в данной общине ему будет лучше, чем в прежнем месте его обитаня. Тогда ему следует предложить «трудиться и есть», т.е. удовлетворять свои нужды за счет своего ремесла. В случае же отсутствия у него такового, община обязана позаботиться, чтобы «христианиин не жил праздно», т. е. опять-таки трудился посильным для него трудом, зарабатывая себе на всё необходимое.
И вот тут-то как раз может оказаться, что пришедший трудоспособный человек рассчитывал на нечто иное. Очевидно, пожив некоторое время на иждивении одной языкохристианской общины и будучи изгнанным ею как тунеядец, на что скорее всего ей указали ее наставники, он решил «испытать счастье» в другом месте. В Учении сделана попытка навсегда исключить такую ситуацию. Социальный паразит назван здесь христопородавцем, а христианам заповедуется «остерегаться таковых». В раннехристианской литературе I—II веков греческий неологизм хритгёц. пород - торгующий Хри-стом/христопродавец, — встречается только здесь (Дидахе, 12.6). Но это не значит, что он не укоренился в христианской среде, обозначая известный феномен. Так, в III веке его приводит Ипполит (|235) (фрагмент Толкования на Книгу Руфь). В IV веке в греческой церковной литературе это слово встречается как в своем традиционном понимании, скажем, у Василия Кесарийского / Великого (|379) (Письмо, 240, 3), так и в переносном смысле, когда Григорий Назианзин/Богослов (f около 390) называет так противников Афанасия Александрийского, в его понимании — еретиков (Слово, 21,31). Однако куда интереснее свидетельство Иоанна Златоуста (ф 407), относящееся к концу IV века. Комментируя 1 Фес 4:9-12 (этот пассаж мы рассмотрим ниже), он указывает, что еще многочисленные противники христиан «называют нас христопродавцами», поскольку видят, как именующий себя христианином и «могущий прокормить себя, просит милостыни и нуждается в пособии других» (Беседа 6 на Первое послание апостола Павла к Фессалоникийцам, I)79. Так образом слово, будучи общим понятием, стало бытовать независимо от своего начального документального источника, обозначая феномен профессионального нищенства, ставшего настоящим бичом исторического христианства в эпоху утверждения христианства в качестве официальной религии Римской империи.
В свою очередь еврейский религиозный этос касательно научения ремеслу ради честного прибытка опять же найдет следующее отражение в Вавилонском Талмуде:
Раби Иегуда говорит: «Тот, кто не учит сына ремеслу, учит его преступлению». Спросили его: «Неужели так сразу и преступлению?» Раби Иегуда объяснил: «Не научить его ремеслу — как будто научить его воровать» (Киддушин 29а).
Тогда как Павлу уже в 50/51 году пришлось писать в основанную им церковь в Фессалониках, с одной стороны, хваля фессалоникийских христиан за любовь друг ко другу и «ко всем братьям по всей Македонии», что означало усвоение ими заповеди Господа Иисуса о помощи нуждающимся. Но, с другой стороны, он порицает тех из них, кто прибегает к ней недостойно, имея возможность трудиться своими руками. Так что в целом наставление Павла выглядит так:
А что касается братской любви, то вы не нуждаетесь в том, чтобы вам об этом писать, ведь вы сами научены Богом любить друг друга. И вы поступаете так по отношению ко всем братьям во всей Македонии. Но мы, братья, призываем вас преуспевать в этом еще больше и, стараясь жить тихо, делать свое дело, трудясь своими [собственными] руками, как мы вас наставили, дабы поступать вам благообразно перед внешними80 и ни в чем не испытывать нужды (1 Фес 4:9-12).
Таким образом, мы видим здесь миссионерскую направленность наставления Павла фессалоникийским христианам: сама их жизнь, в основании которой лежит бескорыстная любовь друг к другу, призвана показать «внешним» достоинство «новой» для них религии.
3.3.3. Предостережение против языческих суеверных практик (Дидахе, 3.4)
Наконец, галаха Пути жизни содержит предостережение против суеверных практик, имевших место в языческой среде. В целом оно выглядит так:
Дитя мое, не гадай по птицам, потому что это ведет к идолослужению, и не будь ни заклинателем, ни математиком, и не занимайся очищениями, и даже не желай на это ни смотреть, ни слушать об этом: так как из всего этого порождается идолослужение (Дидахе, 3.4).
Прежде всего здесь обращает на себя вниминие дважды упоминаемое идолослужение, т.е. поклонение изображениям, чаще всего скульптурным, различных богов, символизирующих те или иные природные силы/стихии и/или воспринимаемых в качестве покровителей той или иной человеческой деятельности. Другое дело, что в Учении не приводится прямой запрет Моисеева Декалога81 «не иметь других богов рядом» с Богом — Творцом, Промыслителем и Судией, равно как и связанных с ними изваяний/изображений «того, что вверху на небе, или того, что внизу на земле, или того, что в воде ниже земли», не говоря уже о поклонении им (Исх 20:3-5/Втор 5:7-9 в СРП). Данное обстоятельство связано с тем, что библейское вероучение о Боге, равно как и имеющая вероучительное значение весть о Христе, Его искупительной смерти и воскресении, относятся к «тайне Церкви» (Дидахе, 11.11), она же «тайна благочестия» (1 Тим 3:16), возвещавшейся в апостольское время в устной ке-ригме. Павел часто в своих посланиях обращается к ее положениям, почему в свое время Зееберг и смог составить на основе этих обращений вероучительную часть первохристианского катехизиса. Тогда как Учение являет собой наставление в жизни в соответствии с возвещенной верой. Другое дело, что нередкие отсылки в нем к ее фундаментальным положениям позволяют получить ясное представление о том, во что верило первое христианское поколение, с учетом свидетельств подлинных посланий Павла. Что же касается понятия тайны (о чем подробнее в этой главе в разделе 5.5), то оно относится вовсе не к какой-либо секретности начального христианского учения. А только обозначает ту фундаментальную библейскую идею, что знание о Боге и о Его промышлении о сотворенном им мироздании непосредственно закрыто/таинственно для человеческого ума и может быть в полноте сообщено лишь как Откровение Бога, возвещаемое через Его пророков, которым и в которых Он его открывает.
Впрочем, в галахическом разделе Учения Двенадцати Апостолов содержатся еще два запрета, касающиеся языческих суеверий, распространенных в греческой среде во время начальной апостольской проповеди. Так, заповедь «не занимайся магией» (2.2) имеет прямую отсылку к запрету заниматься колдовством в Втор 18:10-12 и Лев 19:26.
Тогда как завершающее Учение о двух путях наставление:
особенно остерегайся идоложертвенного, потому что вкушение его — есть служение мертвым богам (Дидахе, 6.3), отсылает нас к запрету Исх 20:3-5/Втор 5:7-9. Здесь, правда, речь идет не о непосредственном участии в языческом культе, связанном с принесением в жертву статуе некоего бога греко-римского пантеона быка, а лишь об отклике на приглашение соседей-язычников вкусить его мяса за праздничной трапезой по тому или иному знаменательному для них поводу. Павел рассуждает на эту тему в 1 Кор 8:1-13 спустя порядка 18 лет в том плане, что идол — ничто, и вкушение принесенного ему в жертву мяса знающему это духовно не повредит. Тем не менее он не рекомендует этого делать, дабы не соблазнить «немощного» в вере новоначального христианина. Здесь же запрет вкушать идо-ложертвенное мясо носит решительный характер, объявляясь «служением мертвым богам», что учитывает недавнюю религиозную практику новоиспеченных языкохристиан. Выражение «мертвые боги», имея в виду каменные или отлитые в металле скульптуры, призвано отчеркнуть библейское учение о Боге живом, т.е. мыслящем и творящем, хотя и незримом, а посему и неизобразимом, даже символически.
Но вернемся к приведенным выше галахиче-ским запретам Пути жизни. Первый из них, опять же имеющий источник в Лев 19:26/Втор 18:10-12, касается гадания, т.е. попыток предсказать будущее по каким-либо предметам. У греков и римлян таковыми были полеты и крики птиц. В Риме специальные жрецы-птицегадатели — авгуры (от лат. avis — птица) усматривали в них волю богов, тогда как к их предсказаниям должны были прибегать высшие должностные лица города накануне важных политических или военных событий. Вот почему, согласно Дидахе, птицегадание «ведет к идолослужению», связанному с ложными в свете библейской традиции религиозными представлениями. Библейский взгляд на то, что «Господь направляет шаги человека. / А человеку — как понять свой путь» (Притч 20:24 в СРП) и что «выживут те, кого Господь призовет» (Иоиль 2:32 в СРП), для верящего в единственного Бога обессмысливают с этой точки зрения всякие попытки человека угадать свое будущее. Тем более они бесполезны для христианина, уверенного в своем будущем спасении во Христе.
Далее следует требование «не быть заклинателем», имеющее источник во Втор 18:10-12. Здесь речь идет о заклинаниях, т. е. использовании неких магических формул ради главным образом исцелений от разных недугов, включая психические, которые в древности связывались с одержимостью злыми духами — демонами/бесами. В свете библейской веры в то, что жизнь человека полностью находится во власти Бога (см. выше раздел 3.2.2 настоящей главы), употребление заклинаний представляется делом суетным.
Следующий галахический запрет: «не быть математиком», вызывает понятное удивление, если не знать, о чем здесь идет речь. В самом деле, если говорить о наследии античной греческой культуры, то именно сформировавшаяся еще в Древней Греции математика остается в наши дни ее наиболее актуальной составляющей. Достаточно сказать, что с начала эпохи книгопечатания именно «Элементы» в 13 книгах александрийского математика Эвклида (около 365-300 до н.э.), написанные приблизительно в 325 году до н.э., где приводятся все известные к тому времени математические аксиомы, теоремы и их доказательства, начиная с 1488 года стали в Европе вплоть до XIX века самыми издаваемыми книгами после Библии, обеспечив становление науки уже Нового времени. Однако в связи с приведенным запретом нам следует обратиться к другому не менее знаменитому сочинению тоже александрийского математика, но написанному уже в 150-е годы н.э. и также отражающему гораздо более раннее состояние науки. Речь идет о «Великом математическом построении в астрономии в 13 книгах» Клавдия Птолемея (после 83 — после 161), на 1400 лет определившим состояние астрономии, вплоть до коперниканиан-ского переворота во взгляде на мироздание82. И вот здесь настал черед сказать, что астрономия вместе с обеспечивающими ее математическими расчетами служила в греко-римском мире не столько целям отвлеченного познания, сколько, как представлялось вплоть до Нового времени, практическим целям астрологии, т.е. науки о звездах/небесных телах, имея в виду их влияние на земные явления, причем не только связанные с природой, но и с общественной и частной жизнью людей. Последней уже непосредственно посвящен «Математический трактат в 4-х книгах» того же Птолемея. Отсюда становится ясным, что греческая культура вступает здесь в конфликт с еврейской религиозностью, которая усматривала в математике, стоящей на службе астрологии, своего рода идолослужение. Дело в том, что представление о небесных телах как о влияющих на судьбы народов и отдельных людей, в глазах еврея эпохи античности рассматривалось в связи с древними восточными (ассиро-вавилонскими и хананейскими) культами «небесных воинств», т. е. светил, планет и звезд, о которых в Законе сказано:
Глядя на небо, увидев солнце, луну и звезды, всё небесное воинство, не поддавайся соблазну — не поклоняйся им, не служи им! (Втор 4:19 в СРП).
Опять же, воззрение на небесные тела, как на определяющие человеческую судьбу, противоречит библейскому взгляду на ее зависимость от Божьего Промысла и уже новозаветному воззрению о предопределении всех верящих в Христа к вечному спасению (Рим 8:28-30).
Последний галахический запрет, связанный с языческими суевериями, касается очищений. Стоящий в греческом оригинале глагол лерткабоор© буквально означает очищать кругом, что подразумевает как омовение, когда на человека выливалась специально для этого заговоренная/освящен-ная вода, так и кропление, когда признанный нечистым человек или предмет, а то и целый город, кропились как освященной водой, так и освященной для этого кровью поросят, которая по воззрениям древних греков впитывала в себя «всю нечистоту»83. В греко-римской культуре обряд очищения обязательно совершался над новорожденным и над вступающими в брак. В качестве аллюзии к данному запрету следует отнести требование Апостольских постановлений (около 380 года) «отринуть» от числа желающих огласиться христианским учением тех, «кто окачивает людей заговоренной водой» (VIII.32), очевидно, до тех пор, пока они не прекратят практиковать, понятно в корыстных целях, данное языческое суеверие.
3.4. Цель Учения: ввести в Израиль язычников, поверивших в Иисуса как в его Мессию