3.3. Необходимость адаптации к нуждам начальной миссии к язычникам учения Иисуса, еврейского религиозного этоса и церковной дисциплины
Повествование о миссии Варнавы к язычникам в Антиохии (Деян 11:19-30), охватывающее период порядка десяти лет (около 35 — около 45), довольно скупо на детали. Тем не менее в свете знакомства с Учением как с ее очевидным плодом нам станет достаточно понятен как ее характер, так и необходимость, вызвавшая появление нашего памятника.
Лука сообщает о «большом числе» уверовавших в Антиохии язычников (Деян 11:21), чем было вызвано посланничество к ним из Иерусалима Варнавы, а затем и приход с ним Савла/Павла (Деян И: 22-26),
так что в течение целого года они собирались с церковью и учили множество народа (Деян 1 1:26Ь в КП).
Упоминание «целого года» довольно интересно. Понятно, что речь здесь шла не о преподавании средневекового схоластического курса католического богословия, на заучивание которого и одного года будет мало. Учение Иисуса весьма краткое и простое, равно как и апостольская проповедь о прославленном Христе. Так что здесь для научения, даже самого детального и тщательного, с лихвой хватило бы нескольких дней. Очевидно, что целый год потребовался, учитывая следующие два фактора. Первый. Потребность увидеть плоды усвоения миссионерской проповеди новоиспеченными языкохристианами и, соответственно, ее адаптации к их ментальности с учетом возникших проблем. Второй. Очевидно, что слушателями Варнавы и Савла были не только жители Антиохии, но многие посетители этого крупнейшего политического и экономического центра востока Римской империи, которые проявили интерес к принесению Еванге-лия/Радостной вести в места их обитания. Проще говоря, встал вопрос о миссионерской экспансии в другие города и селения Сирии. Всё это и вызвало необходимость в появлении фиксированного греческого текста для устного заучивания, тематически исчерпывающего учение Иисуса, христианский этос и церковную дисциплину, к тому же имеющего источник в начальной проповеди Двенадцати и получившего их авторизацию.
3.3.1. Общение во всем (Дидахе, 4.8) и предостережения против злоупотребления милосердием
Теперь будет небезынтересно рассмотреть как раз то, как радикальное учение Иисуса о совершенной любви, равно как и вера в библейского Бога — Творца, Промыслителя и Судии, были приспособлены к восприятию греков, чьи этические и мировоззренческие представления в ряде случаев существенно отличались от еврейских/библейских.
Прежде всего это касалось заповеди о любви, находящей свое повседневное выражение в общении, когда последователи Христа имеют общность духовную и материальную. Отсюда идейный центр Учения, восходящий к Иисусу, сформулирован так:
Не отворачивайся от нуждающегося, но во всем имей общение со своим братом, и не говори о чем-либо, что это твоя собственность: потому что если вы имеете общение в бессмертном, то не тем более ли в смертных вещах? (4.8).
Итак, «общение в бессмертном», каковым выступает Евхаристия как свидетельство единства христиан в воскресшем Христе (Дидахе, 9.4; 10.2), предполагает прежде «общение в смертных вещах», каковым является восполнение имущими нужд неимущих. В свою очередь такое «общение во всём» влечет за собой преодоление психологии стяжательства, когда христианин готов бескорыстно послужить своим достатком братьям и сестрам во Христе ввиду их бедственного положения.
Однако при переносе учения Иисуса об общении на греческую почву оно потребовало известной адаптации, о которой ниже. Так, когда Иисус, обращаясь к евреям, говорил:
Просящему у тебя дай, и от хотящего у тебя занять не отворачивайся (Мф 5:42),
Он не выставлял дополнительных условий оказания милости. В свою очередь и Его слушатели прекрасно понимали, что речь идет всего лишь об исполнении требований Моисеева закона, предписывающего оказание помощи тем, кто не способен трудиться — малолетнему сироте, вдове (Исх 23:11; Втор 14:29), равно как и оставшемуся одиноким старому или больному, а также человеку в силу внешних обстоятельств оказавшемуся в бедственном положении (Исх 22:25-26; Лев 25:35-38; Втор 15:1-11). В любом случае признанный богоустановленным порядок, когда человек призван «в поте лица добывать свой хлеб» (Быт 3:19 в СРП), в еврейской среде воспринимался как само собой разумеющийся. Другое дело греческая аудитория, среди которой нередко встречались трудоспособные люди, предпочитавшие жить на подаяния, а посему для них показалась весьма заманчивой неожиданно появившаяся языкохристианская среда. Понятно, что это встретило решительный отпор первых иудеохристианских миссионеров, понесших учение Иисуса язычникам. Отсюда и Его известное наставление получило соответствующее разъяснение, почему в целом пассаж «Евангельского раздела» Дидахе, посвященный «общению в смертных вещах» стал выглядеть так:
Каждому просящему у тебя давай и не требуй возвращения назад: потому что Отец желает, чтобы всем подавалось от Его собственных даров. Бла-женен дающий согласно заповеди: потому что он неповинен. Горе же берущему: потому что если кто берет, имея в том нужду, то будет неповинен; не имеющий же нужды даст отчет, почему и на что он взял; и, оказавшись в заключении, он будет допрошен о том, что сделал со взятым, и не выйдет оттуда до тех пор, пока не отдаст последнего кодранта. Впрочем, об этом также сказано: «Да запотеет твоя милостыня у тебя в руках, прежде чем ты узнаешь, кому подаешь (1.5-6).
Здесь обращают на себя внимание следующие положения: (а) бескорыстная помощь нуждающемуся, заповеданная Господом Иисусом, имеет то обоснование, что это дар Бога (ср.: Иак 1:17), подаваемый через человека. Бог вручил человеку Свой дар или как наследство, или же как результат трудов с целью его использования не только для удовлетворения человеком собственных нужд, но и для осуществления любви. Очевидно, здесь имеет место аллюзия к сказанному в Законе:
Одолжи ему [бедняку] и не злись при этом — и благословит тебя Господь, твой Бог, во всех твоих делах и трудах (Втор 15:10 в СРП).
По наблюдению В. Рордофа и А. Тюилье, в Дидахе пассаж 1.5а, вероятно, приводится в качестве еврейской поговорки77. Ниже в Учении о пути жизни пассаж об общении во всем предваряет поучение, данное в развитие сказанного в Дидахе, 1.5а:
Не колеблись, когда следует дать, и не ропщи отдавая: так как ты узнаешь — Кто есть Добрый Мздовоздоятель (Дидахе, 4.7).
Здесь же далее (б) следует ссылка на заповедь Господа Иисуса, известную по Деян 20:35. Этот ставший тогда широко известным в христианской среде афоризм: «Радостнее давать, чем получать» (РВ), выражающий субъективную сторону любви, осуществленной в жертве, выступает отправной точкой для предостережения тем, кто влился в Церковь Христа с целью паразитировать на ней. «Не имеющий нужды» это тот, кто способен собственным трудом удовлетворить свои потребности. Приточный образ «последнего кодранта» — самой мелкой римской медной монеты, служит показателем возвращенного долга, который будет взыскан на Божьем суде (ср.: Мф 5:25-26/Лк 12:58-59).
Известную проблему представляет 6-й версет 1-й главы Учения'.
Впрочем, об этом также сказано: «Да запотеет твоя милостыня у тебя в руках, прежде чем ты узнаешь, кому подаешь».
Понятно, что это не слова Иисуса. Да и Двенадцати вряд ли приходилось прибегать в Иерусалиме к этому наставлению, оказавшемуся более чем уместному при адаптации учения Иисуса к нуждам языкохристианских церквей. Но каково его происхождение? Издатели Учения обычно дают здесь для сравнения ссылку на Сир 12:1. Однако наставление Иисуса, сына Сираха, полностью выглядит так:
Если ты делаешь добро, знай, кому делаешь, и будет благодарность за твои благодеяния. Делай добро благочестивому, и получишь воздаяние, и если не от него, то от Всевышнего. Нет добра для того, кто постоянно занимается злом и кто не подает милостыни. Давай благочестивому, и не помогай грешнику. Делай добро смиренному, и не давай нечестивому: запирай от него хлеб и не давай ему, чтобы он чрез то не превозмог тебя; ибо ты получил бы сугубое зло за все добро, которое сделал бы ему; ибо и Всевышний ненавидит грешников и нечестивым воздает отмщением. Давай доброму, и не помогай грешнику (Сир 12:1-7 в СП).
Оно, конечно, тематически близко к сказанному в Дидахе, 1.6, но касается всё же другого, в именно: не следует оказывать помощь, причем значительную, в виде беспроцентного займа, грешнику с точки зрения Моисеева закона. В Учении же говорится о безвозмездной помощи нуждающемуся в самом необходимом. Вопрос только в том, действительно ли просящий ее нуждается, или он просто хочет незаслуженной выгоды. У меня нет никакого сомнения в том, что здесь имеет место еврейская поговорка времени Иисуса, связанная с заметным моральным разложением части израильского общества. По свидетельству Иосифа Флавия, оно довольно ярко обнаружится во время Иудейской войны 66-70 годов. Зато содержательно более близкое наставление к Дидахе, 1.6 мы встретим много позднее в Вавилонском Талмуде. Вот оно:
Тех, кто просит одежду, подвергают расспрашиванию, прежде чем дадут ее; тех же, кто просит еды, не спрашивают ни о чем (Бава Батра, 9а).
Вот почему совершенно неправ Дж. Д. Кроссан, который в уже упомянутой книге «Рождение христианства», в разделе «Учители и отцы семейств» пытается показать, как последние оказывали сдерживающее воздействие на первых. Есть там пример этого, как ему представляется, в Дидахе, для чего он обращается к рассмотренному нами пассажу 1.5. Так вот, Кроссан видит здесь радикальное расхождение между заповедью:
Каждому просящему у тебя давай, и не требуй возвращения назад (1,5а)
и последующим наставлением, когда, согласно нему, ее требование
становится превращенным в снисходительную милостыню, так что ничто не переходит в необходимость отдавать всё78.
На самом деле приведенная заповедь, несомненно принадлежащая Иисусу, как выше отмечалось, есть всего лишь аллюзия к требованию Моисеева закона быть, в частности, снисходительным к должнику, чья нужда оказалась непреодолимой (см.: Втор 15:7-11). Здесь нет и в помине эбионитской максимы: «всё, что имеешь, продай и отдай нищим» (Мк 10:21/ Мф 19:21; Лк 12:33; 18:22). Другое дело, что далее, как уже отмечалось, следует адаптация данной заповеди для языческой среды. Если у благочестивых евреев было принято, что просить безвозмездную помощь могут лишь вдовы, малолетние сироты и лишившиеся семьи старики и больные, а надеяться на снисхождение в случае невозможности вернуть долг люди, оказавшиеся в тяжелых обстоятельствах, скажем, из-за неурожая или других постигших их бедствий, то в грекоримской среде социальный паразитизм трудоспособных лиц не считался чем-то зазорным. Отсюда и следуют наставления, вовсе не превращающие заповедь Господа Иисуса в «снисходительную милостыню» по воле сдерживающих апостольский «радикализм» неведомых «отцов семейств», но делающие ее применимой в условиях зародившегося языкохристианства. Не случайно поэтому в Учении о пути жизни пассаж, касающийся милосердия и общения во всём, начинается таким наставлением, имеющим характер афоризма: